Бригады призраков

Скальци Джон

Протянув руку, Джаред погладил холодную плиту:

– Так что семьи здесь нет.

Дэн посмотрел на коленопреклоненного Джареда.

– Пожалуй, я пойду, поброжу, – сказал он, намереваясь дать приятелю время побыть одному.

– Нет. Пожалуйста, подожди. Еще минута, и мы сможем идти.

Клауд кивнул, но устремил взор вдаль, на линию деревьев. Джаред повернулся к надгробию.

Он солгал Клауду. Того, кого он хотел навестить, здесь не было. Джаред не испытывал ни капли сострадания к бедному безымянному клону, которого Бутэн умертвил, изображая собственное самоубийство. В воспоминаниях

Бутэна, всплывающих в сознании у Джареда, этот клон существовал как нечто неодушевленное, не живой человек, а лишь средство достижения цели – о чем Джаред, совершенно естественно, ничего не помнил, поскольку Бутэн нажал спусковой крючок уже после того, как снял копию своего сознания. Джаред тщетно попытался проникнуться состраданием к клону, но на кладбище он пришел не к нему. Оставалось надеяться, что бедняга так и не проснулся. Джаред решил больше не думать о нем.

Сосредоточившись на имени Черил, он ощутил бурные, противоречивые чувства, всплывшие из глубин памяти. До него вдруг дошло, что, хотя Бутэн испытывал привязанность к своей жене, назвать это любовью было бы большим преувеличением. Они поженились потому, что оба хотели детей, понимали друг друга и достаточно хорошо относились один к другому. Но Джаред чувствовал, что со временем это эмоциональное влечение в значительной степени ослабло. От развода супругов удержало рождение дочери, которой были рады оба. Прохладная взаимная терпимость все же предпочтительнее сложностей, связанных с разводом, и удара, которым он стал бы для девочки.

Из какого-то закутка сознания выползло одно неожиданное воспоминание о гибели Черил: во время своей последней прогулки в горы она была не одна. С ней был мужчина, бывший, как подозревал Бутэн, ее любовником. Следов ревности Джаред не обнаружил. Бутэн не держал на жену зла за супружескую неверность; в конце концов, у него самого тоже были любовницы. Но Джаред ощутил злость, которую чувствовал Бутэн на похоронах, когда предполагаемый любовник слишком долго задержался у могилы, тем самым отнимая у Бутэна время проститься с женой. А у Зои – с матерью.

Зоя.

Джаред провел пальцем по буквам, высеченным на могильной плите, и произнес вслух имя той, которая должна была покоиться здесь. И снова его захлестнуло горе, выплеснувшееся из воспоминаний Бутэна прямо в сердце. Джаред снова прикоснулся к надгробию и заплакал.

Ему на плечо легла рука; подняв взгляд, Дирак увидел лейтенанта Клауда.

– Не стесняйся, – сказал тот. – Всем нам приходится терять тех, кого мы любим.

Джаред кивнул:

– Знаю. Я терял близких. Сара Полинг. Я прочувствовал, как она умирала, после чего у меня в груди словно образовалась дыра. Однако это совсем другое.

– Это потому, что речь идет о ребенке.

– Ребенке, которого я не видел ни разу в жизни.

Джаред снова посмотрел на Клауда.

– Зоя умерла до того, как я появился на свет. Я ее не знал. Не мог знать. Однако я ее знаю. Все это есть у меня вот тут. – Он постучал себя по вискам. – Я помню, как она родилась. Помню ее первые шаги, первые слова. Помню, как держал ее за руку здесь, на похоронах матери. Помню нашу последнюю встречу. Помню, как мне сообщили о ее гибели. Все это вот тут.

– Нельзя обладать

чужими воспоминаниями, – попытался утешить Джареда Клауд. – Это просто невозможно.

Джаред горько рассмеялся:

– Но это так. Я обладаю чужими воспоминаниями. Я же тебе говорил, что появился на свет только для того, чтобы стать носителем чужого сознания. Сначала казалось, из этой затеи ничего не получилось, а вот теперь чужие воспоминания стали моими собственными. Чужая жизнь – моей жизнью. Чужая дочь…

Джаред умолк, не в силах продолжать. Опустившись на колено рядом с ним, Дэн обнял его за плечо, не мешая скорби.

– Это несправедливо, – наконец пробормотал он. – Несправедливо, что ты скорбишь по этой девочке.

Дирак горько усмехнулся:

– Мы живем не в той вселенной, чтобы говорить о справедливости.

– Это точно, – согласился Клауд.

– И я хочу скорбеть по Зое, – продолжал Джаред. – Я чувствую ее. Чувствую любовь к ней. Которую испытывал он. Я хочу помнить Зою, даже если это означает, что я вынужден ее оплакивать. Это не слишком большая плата за то, чтобы хранить память о ней. Ведь так, правда?

– Да, наверное.

– Спасибо. Спасибо за то, что пришел сюда вместе со мной. Спасибо за помощь.

– Именно для этого и существуют друзья.

"Дирак, – прозвучал в сознании Джареда голос Джейн Саган. Обернувшись, он увидел, что она стоит у него за спиной. – Ты снова призван на службу".

Джаред ощутил внезапный щелчок повторной интеграции. Его захлестнули чувства и мысли Джейн, и он на мгновение испытал отвращение, но тотчас же другая его частица возрадовалась возвращению в более полное существование. Джаред мысленно отметил, что интеграция заключается не только в обмене информацией и достижении общности сознания. Интеграция также означает контроль; она является способом объединения различных людей в одно целое. Именно в этом главная причина того, что солдаты Специальных сил практически не выходят в отставку: это означало бы потерю интеграции. А отсутствие интеграции означает одиночество.

Солдаты Специальных сил не остаются одни. Даже когда они предоставлены сами себе.

"Дирак!" – властно повторила Саган.

– Говорите нормально, – сказал Джаред и поднялся с земли, упорно избегая встретиться взглядом со своим командиром. – Это просто неприлично.

Поколебавшись мгновение, Саган сдалась:

– Хорошо. Рядовой Дирак, пора идти. Нас ждут на станции "Феникс".

– Зачем? – удивился Джаред.

– Я не могу говорить об этом при нем, – сказала Саган, указывая на Клауда. – Не обижайтесь, лейтенант.

– Не обижаюсь.

– Скажите вслух, – настаивал Джаред. – Иначе я никуда не пойду.

– Это официальный приказ!

– А я говорю, что ты можешь взять свой приказ и засунуть его себе в задницу, – пробормотал Джаред. – Знаешь, мне надоело служить в Специальных силах. Надоело, когда меня швыряют из одного места в другое. Если ты не скажешь, куда я должен идти и почему, я, наверное, лучше останусь здесь.

Шумно вздохнув, Саган повернулась к Клауду:

– Обещаю, если вы хоть словом обмолвитесь о том, что я сейчас скажу, я вас лично пристрелю. В упор. Прошу мне верить.