Бригантина, 69–70
Шрифт:
На свете существует два вида булата — сварочный и переплавленный. В Грузии пользовались первым способом, изготавливали сварочный булат. Делалось это так: брался кусок чистого железа и кусок стали, их сваривали и ковали, присыпая мелкий песок. Многократная перековка давала булат. Очень важно, безусловно, качество железа и стали, кроме того, многое зависело от искусства самой ковки. Ведь делалось все на глазок, без приборов устанавливались температура, степень деформации, расположение сваренных слоев, продолжительность ковки.
Из этой многослойной заготовки отковывалось оружие. Затем на его поверхность наносились зубилом клейма, насечки и надписи. (Традиция эта дает теперь возможность установить различные школы мастеров
При испытании изготовленной таким образом сабли одним ударом ее отсекали голову взрослому быку. Показывая мне такую саблю, владелец ее сгибал клинок в колесо. Страшно было смотреть, сердце екало: вот-вот сломается. И ничего. Упругая сталь выпрямлялась и, чуть дрогнув, принимала первоначальную форму.
Кинжалы были прямые и обычно обоюдоострые. Булатные клинки их я бы отнес к началу XIX века. Это было время расцвета грузинского булата, кинжалы в то время изготавливались в Тифлисе в больших количествах. Они шли во многие страны, больше всего в Персию. Рукоятки и ножны кинжалов; виденных мной в Сванетии, имели самую разнообразную отделку, наиболее распространенные из них — чеканка, филигрань и чернение по серебру. Рукоятки иногда отделывались костью. Встречаются в Сванетии кинжалы, у которых клинки старше по возрасту на 50–100 лет, чем ножны, клинки обычно долговечнее.
Заполучить что-нибудь из оружия в Сванетии дело безнадежное, старики не отдавали его ни за какие деньги. По обычаю оружие переходит к старшему сыну, чужим его не отдают. И все-таки мне удалось раздобыть кремневое ружье. Его подарил мне молодой сван Шота Чкадуа. Ружье давно уже ржавело на чердаке его дома и состояло из трех кусков — ствол с цевьем отдельно, приклад отдельно и кремневый механизм отдельно. Я был счастлив. Удалось его собрать, починить и полностью реставрировать. Правда, стрелять из него нельзя. Восьмигранный ствол ружья изготовлен из той же кованой стали, на нем хорошо видны насечка и даже золотинки отделки. Непривычно тонкий приклад и длинное, до конца ствола, цевье сделаны из ореха с красивым рисунком. Конец, приклада отделан костью. Ружье старое, очень старое. Я думаю, ему не менее чем 250 лет. Грузинские воины были вооружены кремневыми ружьями уже в XVI веке. Возможно, это ружье даже не грузинского происхождения, а местного, сванского. Ведь хранится же в краеведческом музее Местии приспособление для изготовления таких ружейных стволов! Не исключено, что какой-то сван, поучившись оружейному мастерству в Тбилиси, стал делать такие ружья в Сванетии.
В этой же церкви Ушгульской богородицы находится одежда князя Путы Дадешкелиани, весьма любопытная реликвия. Возле церкви его могила. Все это связано с одной из самых распространенных в Сванетии легенд, с легендой, имеющей историческое подтверждение.
Было это в 1547 году. Князь Пута Дадешкелиани не раз воевал с ушгульцами, но не оставлял мысли о покорении этого общества. Ушгульцы пригласили его в гости. Осторожный феодал принял приглашение только после того, как оставил у себя дома заложниками двадцать сыновей ушгульцев во главе с сыном старшины общества.
Князь пировал под большим деревом, а тем
Князь хмелеет, а они ждут условленного сигнала. Наконец тамада громко крикнул: «Подавайте нам красного вина!» Сваны потянули за веревку, раздался выстрел, и князь упал.
Убить гостя — величайшее преступление для сванов. Ушгульцы решились совершить его только ради своей свободы, возложив ответственность на все общество. Утверждают, это был единственный случай нарушения священного закона гостеприимства. И ушгульцы до сих пор искупают свою вину: во многих домах от Нового годе до петрова дня вы не найдете на столах ни сыра, ни молока. Несмотря на столь развитую в Верхней Сванетии в былые времена кровную месть, убийство всегда считалось здесь самым тяжким грехом.
Многое в Ушгуле связывается с именем царицы Тамары, жившей на рубеже XII и XIII столетий, во времена расцвета феодальной культуры в Грузии. В Верхней Сванетии существует несколько могил царицы Тамары, хотя она никогда там не бывала. Известно, что царица не поднималась в Сванетии выше Эцера. Князья Дадешкелиани считались ее потомками. В Ушгуле тоже имеется своя могила царицы Тамары и даже ее полуразрушенный замок. Замок-крепость стоит высоко над долиной Ингура на горном выступе. Остатки стены и башен красиво смотрятся на скале, возвышающейся над Ушгулом. В легендах и песнях образ царицы Тамары слился с образами многих других Тамар и даже вовсе не Тамар — с образом ее дочери Русуданы и Тамарами вплоть до Тамары Дадиани, жившей в XVII веке. Усыпальницей царицы считается та же церковь в селении Жабиан, где хранятся одежда и оружие князя Путы Дадешкелиани.
Хоть нам и не удалось побывать в этой церкви, зато мы попали в важнейший и интереснейший из археологических памятников Верхней Сванетии — в церковь Квирика и Юлиты. Проникнуть в нее всегда было так же не просто, как и теперь. За вход в церковь взималась плата. Размер платы колебался в различные времена в пределах от овцы до быка.
Пока мы поднимались в сопровождении ключаря по петляющей в лесу серпантине тропы, ведущей к церкви, я старался вспомнить все, что знал о церкви Квирика и Юлиты. Отец Мушни Хардзиани — Григор рассказывал, как тысячу лет назад сваны выбирали место для церкви. Было много споров, предлагались самые различные места. Тогда привязали к двум молодым и необученным бычкам бревно и пустили их. Бычки долго тащили за собой бревно, пока не поднялись по склону на вершину крутого контрфорса и не легли там на ровной скальной площадке. Рядом с площадкой оказалась крохотная зеленая поляна, тоже ровная. По три стороны от них обрывались почти отвесные стены. Тут и быть церкви, решили тогда старики.
Были и еще в моей памяти легенды об этой церкви. Почти все они связывались с ее ограблением. И всегда из этого ничего не получалось. Однажды два вора все-таки ограбили церковь. Набили мешки драгоценностями и решили уйти через перевал. Но поднялась страшная буря. Воры долго блуждали по горам и, совершив круг, замерзли почти у ворот каменной стены церкви Квирика. Или вот поинтереснее.
Случилось, один сван, по фамилии Шалиани, косил у царя имеретинского. Было там сто косарей, а он лучше всех. Дошли до Гегутского луга. Большой луг, и трава на нем высокая, самый лучший царский луг, «Ну, косари, — спрашивает царь, — сколько дней вам надо, чтоб выкосить такой луг?» — «За один день я выкошу этот луг», — говорит, выступая вперед, Шалиани. «Один?» — «Да, один, без всякой помощи. Но за это мне нужна большая награда». — «Хорошо, говорит царь имеретинский, — я дам тебе все, что ты пожелаешь. Но если не выкосишь, отрублю голову. Согласен?» — «Согласен».