Бригантина поднимает паруса (История одного неудачника)
Шрифт:
– Слушай, кореш, я тебя где-то видел.
– Возможно.
– А ты где работаешь?
– В комитете. Комсорг стройки.
* * *
Начальство было красивое, усталое и злое. Оно отчитывало какого-то командировочного. Командировочный сжался и, запинаясь, пробовал защищаться. Но директор школы, что сидел в кабинете вместе с командировочным, спорил довольно упрямо. Шалин так и не понял, кто прав. Наконец директор и командировочный покинули кабинет. Начальство повернулось к Шалину, улыбнулось мирной тонкой улыбкой. Шалин хотел выяснить,
– Уже семь часов, а все дела. И до каких пор вы работаете?
Шалин задал тот вопрос, который наиболее был приятен начальству. Спросил и поморщился: "Кажется, я становлюсь подхалимом".
– Часов до десяти вечера. Приходится. Да, как москвичи?
– Нормально.
– Бываете?
– И сейчас собираюсь. Они все-таки избалованы.
– Да, с ними много носятся. Но что делать? Ладно. Успеха!
Шалин на минуту зашел в комитет. Его ждала Нина, девушка, которая выполняла всю канцелярскую работу комитета.
– Владимир Павлович, домой?
Шалину было двадцать три года, и он обаятельно улыбался, но все звали его по имени и отчеству. Если кто-нибудь случайно обращался к нему просто по имени, он спокойно поправлял: "Владимир Павлович".
– Нет, мне надо обойти общежитие москвичей.
Нина взглянула на часы и участливо спросила:
– Семь часов, а все дела. И до каких пор вы работаете?
Шалин усмехнулся и развел руками.
– Часов до десяти. Приходится.
...Обойдя два корпуса, Шалин остановился у 107-го. Это был последний "московский корпус". Здесь жило всего десять человек. Остальные комнаты были свободны и ожидали новых строителей. Эти десять приехали совсем недавно, и Шалин их совсем не знал. Он взглянул на часы и махнул рукой. "Надо пойти познакомиться с добровольцами".
В первой комнате Шалину не пришлось знакомиться. Там, раскинувшись на кровати, спал доброволец. Он забрался на одеяло с ботинками и, очевидно довольный, тихо посвистывал носом. На столе было не убрано, ползали мухи. Будить его Шалин не захотел и постучался в другую комнату. Здесь двое, сидя на кровати, играли в шахматы. Третий, склонившись над тумбочкой, так что Шалин видел только его спину, что-то писал.
"Настоящий культурный отдых. Я сразу почувствовал, что в последней партии хорошие ребята", - подумал Шалин и поздоровался.
Шахматисты подняли головы и вежливо ответили. Третий быстро обернулся и, издав какой-то нечленораздельный звук, принял прежнее положение.
– Давайте познакомимся. Секретарь комитета комсомола Шалин Владимир Павлович.
– Наконец-то комсомол к нам пришел, - сказал игрок, похожий на корейца.
– Что ж, познакомимся, Толя Агай!
– Николай Удальцев!
– быстро произнес другой, с виду простой паренек с открытым лицом.
Сидящий за тумбочкой встал, повернулся и подошел к Шалину. Волосы у него словно кто-то нарочно взбил, а сам
– Вовка Андрианов, - кивнув головой, парень вкрадчиво добавил: Семьдесят два килограмма.
"Ну и физиономия", - подумал Шалин и осмотрелся.
В комнате было чисто. К двери кнопками прикреплено расписание дежурств. Сама комната напоминала картинную галерею. Со стен, как обои, свисали репродукции: "Николина гора", "Боярыня Морозова", "Девятый вал", "Василий Теркин на отдыхе", плакат "Сельский врач - первый друг" и "Святая Инеса" Риберы.
– Наконец-то мы вас увидели, - сказал Андрианов, продолжая зло мерить Шалина глазами.
Шалину не понравился этот взгляд. Неприязнь усиливалась еще потому, что Андрианов был выше и смотрел так, словно подчеркивал свое превосходство в росте.
– А почему "наконец"?
– стараясь быть спокойным, спросил Шалин. Почему секретарь должен к каждому приходить, а не вы к секретарю? Где ваша инициатива? Вас куда устроили?
– Завтра идем на лесозавод.
– Ну вот, поздравляю с началом трудовой деятельности на Алтае. Только учтите, вы самостоятельные люди, вы сами должны себе устраивать отдых.
– Отдых? Да. Вот если бы чайники. Электро. Розетки есть... Очень просто. А то в бачке горячая вода не всегда бывает.
Это сказал Удальцев.
Шалин с любопытством посмотрел на него.
– Пылесос не хотите? Телевизор?
Удальцев смутился.
– Нельзя так, ребята. Вас поселили сразу в хорошие корпуса, теплые. Электричество, как правильно отметил товарищ Коля Удальцев, есть. Мы начинали с палаток. Начнете работать, купите чайник, радиолу, пылесос.
– Обойдемся и щеткой, а радиола в соседней комната. Из Москвы привезли.
– Кстати о соседней комнате. Свинюшник они устроили. Там спит один герой. Я не хотел его будить. А стоило бы. Из комитета к ним должны приходить убирать?
– А свежие газеты? Комитет нам не может помочь?
– перебил его Андрианов.
– С газетами плохо. Нет фондов. А что у вас в красном уголке?
– "Здоровье" за прошлые годы. Старое "Новое время". Довоенный "Огонек". Газеты за прошлый месяц. Вот, одна из них. Читаю. Стихи.
Собирается юность в дорогу.
По-советски легка на подъем!..
Шалин насторожился. Он понимал, что стихи были сделаны на скорую руку. Но они напечатаны...
Андрианов, взвывая, продолжал:
– "Мы на подвиг готовы всегда".
– Это верно. Мы готовы на подвиг. Мы с радостью сюда приехали, солидно заметил Удальцев, пытаясь, очевидно, загладить свой промах с "чайниками".
– "Пусть шалаш будет первым жилищем..."
Тут Вовка остановился. Бросил газету.
– Пишет черт знает что. Пусть сам поедет.