Бриллиант предсказателя
Шрифт:
Когда дверь открылась, Алекса насторожилась, но, увидев, кто вошел, сразу же расслабилась.
– Детка, тебе чего? – полюбопытствовала она. – Или тебя тут тоже закрыли?
– Мне нужно, чтобы ты рассказала, что было, – пояснила Ева. На свою собеседницу она пока не смотрела, вместо этого девушка возилась с телефоном. Очевидно, настраивала секундомер. – До ограбления. Где ты была, с кем.
– Я уже сказала, что ничего этого не помню! И вообще, какого черта они начали детей присылать?!
– Хорошо, тогда начнем.
Она подошла вплотную к
Это было проделано настолько грамотно, быстро и нагло, что шокированы были все. Марк не ожидал ничего подобного, он привык к тому, что Ева крайне редко проявляет агрессию. Да и сейчас это сложно было назвать агрессией! Кукольное лицо его племянницы оставалось абсолютно спокойным. Она смотрела на Алексу, пускающую носом алые пузыри, точно так же, как смотрела на стену.
Телеведущая, хоть и была поражена, принимать такой расклад не спешила. Она попыталась встать, но Ева с легкостью усадила ее обратно. Вторая попытка тоже закончилась полным провалом. И со стороны это тоже воспринималось как удивительное, ведь на первый взгляд казалось, что сильнее как раз Алекса. И в то же время Ева швыряла ее как котенка.
Пожалуй, из всех присутствующих только Марк понимал, как такое возможно. Да еще, может, Вика… Потому что и она слышала, как врачи предупреждали его: сумасшедшие сильнее обычных людей. Бьют они увереннее, потому что у них нет привычных моральных ограничителей. К тому же Ева выглядит худой, потому что так уж распорядилась природа. Тренируется она регулярно, знает ведь, что пригодится…
Если бы с Алексой точно так же вел себя мужчина, она бы закатила скандал и грозила судом. Но то, что нос ей разбила хрупкая блондинка, лишало той же уверенности. Что она скажет в полиции? Ей ведь никто не поверит! Да и бог с ней, с полицией, как ей самой принять тот факт, что эта девица так себя ведет?
А Ева еще и не давала ей времени собраться мыслями. Под конец она просто столкнула Алексу со стула на пол и замерла над ней.
– Быстро вспоминай, – холодно посоветовала она.
– Но я ничего не знаю!
– Знаешь. Знание в тебе. Что ты помнишь?
– Ничего я не помню! Я куда-то пошла, но куда – не знаю! Я уже все это говорила двадцать раз!
– Что ты помнишь?
– Ничего! – Слезы скатывались по щекам Алексы, смешиваясь с кровью. – Я клянусь, ничего не было!
– Что ты помнишь?
В этом была потрясающая, нездоровая даже упертость Евы. Если ей что-то было нужно, она этот вопрос могла повторить хоть двадцать раз, хоть тридцать, и без тени эмоций. Ее не раздражала необходимость ждать ответ или стоять тут всю ночь. И эта ее отрешенность еще больше давила на ее собеседников.
Поэтому Алекса могла рыдать перед ней сколько угодно. Нельзя надавить на жалость, если жалости нет. Единственное,
Но чутье Еву не подвело и на этот раз. На восьмой минуте телеведущая наконец выкрикнула:
– Серую пыль! Я помню серую пыль! Зелень какую-то, свое недовольство! Я была где-то, где мне не понравилось, потому что это так глупо! И еще я помню женщину с черными глазами! Больше ничего! Отпустите меня домой!
Ева бросила взгляд на экран телефона, кивнула и направилась к выходу. Алекса же скрутилась на полу калачиком и продолжала плакать. О былой стервозности теперь можно было лишь вспоминать.
Когда Ева вышла, ее встречала гробовая тишина. Она же достала из рюкзака влажную салфетку и стала протирать руки. Пятен крови на ее бледной коже было совсем немного.
Первым опомнился Щербаков:
– Это у тебя называется «она не пострадает»?!
– Это не страдание. Ее нос даже не сломан. На заживление уйдет от одной до двух недель. Вы не знаете, что такое страдание? Я могу продемонстрировать.
На этот раз язвить и отшучиваться он не стал. Да оно и понятно: произошедшее по ту сторону окна оставило какую-то тяжелую атмосферу во всем зале.
– Вам не нужно искать того, кто похитил Максима, – сообщила Ева. – Вам нужно искать женщину с черными глазами. Вы знаете, кто это.
– Но у нас нет оснований что-либо ей предъявлять! Она в этом деле никак не замешана, – напомнил Вадим.
– Ей тоже ничего не предъявили, – Ева кивнула на Алексу. – Кому это помешало?
– Да, но против нее у нас хоть что-то есть! А против Лилии – ничего.
– Вы ее сначала поймайте. Может, в процессе «что-то» появится у вас само.
В жизни Максима было немало неприятных пробуждений. Когда-то давно казалось, что похмелье – самое страшное, что может с ним произойти. А потом он узнал, каково это: просыпаться от боли после воздействия газа, наркотиков, наркоза. Он бы с удовольствием отказался от такого знания, да только выбора ему никто не давал.
Зато теперь он мог безошибочно определить, что заснул не естественным способом. Произошло что-то чертовски плохое, и тот факт, что в данный момент у него ничего не болит, не значит, что он сейчас в безопасности.
Кто-то наблюдал за ним. Кто-то достаточно опытный и внимательный, чтобы заметить самое легкое движение глаз под веками – признак скорого пробуждения. По крайней мере, фраза прозвучала ровно в тот момент, когда сознание Максима окончательно прояснилось:
– Не делай резких движений. Это в твоих же интересах.
Никаких веревок или наручников парень на себе не чувствовал. Казалось, что он свободно лежит на кровати. Правда, под головой у него нет подушки, да и кровать довольно жесткая… Однако это еще очень гуманное обращение, если учитывать, что его похитили и приволокли сюда силой!