Бриллиантовая пыль
Шрифт:
– А на «порше» она заработала своей честностью или благотворительной деятельностью? – с иронией заметил Саватеев. Остальные заржали.
Заморочнов был готов к тому, что его будут подковыривать. В «уголовку» он попал недавно, причем пришел из «элитного» отдела – по борьбе с экономическими преступлениями. Его поступок был многим непонятен, а на расспросы старлей обычно отшучивался. Что соответственно порождало всякие слухи и домыслы. Но Алексей на ребят не обижался, да и они постепенно к нему привыкали. Благодаря его добродушному характеру и готовности всегда помочь недоверие стало постепенно отступать. Даже прозвище Замороченный, данное ему
– Слушай, Димон, у тебя образование высшее?
– Ну высшее, – насторожился Саватеев.
– И у меня высшее. Юридическое. И чего мы с тобой тогда в нотариусы не пошли, а? Тоже бы старушкам наследство оформляли. Глядишь – имели бы сейчас по квартирке, по машинке приличной, а может даже, и по симпатичной жене. И даже – страшно признаться – по любовнице! А то, дураки, пошли мы в опера, и каков результат? Ни одного, ни другого, ни третьего! А про любовницу я вообще молчу.
Ребята загоготали.
– Ну ты-то, Леша, в УБЭПе чего ж на машину не заработал? Или тоже благотворительностью занимался? – спросил кто-то.
– Ага, мне тоже старушек жалко.
Оперативники продолжали посмеиваться:
– Ну так иди в нотариусы, еще не поздно!
– Да он пошел бы! Только у него лапы в высшей Нотариальной палате нету.
– И денег нету, чтобы такое теплое местечко себе прикупить!
– Хватит балаганить! – вмешался Никоненко. Смех разом умолк. – Заморочнов, ты, собственно, на что намекаешь? Что эта Журавлева на самом деле мухлевала во всяких там наследственных делах? Старушек обманывала?
– Нет, товарищ майор, про старушек – это я так, к слову. Журавлева, как я уже сказал, пользовалась хорошей репутацией, – терпеливо пояснял посерьезневший старлей, – и если где-то и мошенничала, то так тонко, что об этом никто не знал. Во всяком случае, мне пока такие люди не попались. Я и в Нотариальной палате уже побывал – там о ней очень хорошо отзываются.
– Гляди-ка, инициативный, – вставил Димон.
– Помолчи ты, Саватеев, – цыкнул на него майор.
– Ага, я такой, – опять добродушно улыбнулся Алексей.
– Ну так на чем она, собственно, деньги-то делала? Как думаешь, старлей? – повторил интересовавший его вопрос Никоненко.
– Думаю, что на своей репутации как раз и делала.
– Ты мне эти свои замороченные штучки брось! Нормально объясняй! Тут тебе, собственно, догадываться никто не обязан! – вознегодовал начальник. Ребята тихо посмеивались, но так, чтобы грозный майор не заметил.
– Я нормально, собственно, и объясняю, – в тон ему ответил старлей и, не давая майору взъерепениться за услышанное им передразнивание, быстро продолжил: – В первые годы перестройки, когда частникам разрешили оказывать нотариальные услуги, эти самые новоявленные нотариусы лишались лицензии за раз и пачками. Вы знаете, что тогда самый беспредел был в этой среде, особенно в части купли-продажи квартир. Журавлева свою контору основала одна из первых и за все годы ни в чем таком замешана не была. Это как раз и привлекало к ней клиентов. Почему я и сказал, что деньги она зарабатывала на своей репутации. И договоры она умела составить так, что не придерешься, даже если вдруг возникал процесс по отчуждению проданной
– Понятненько-понятненько. Я, собственно, примерно так и думал. – Никоненко рассеянно тер подбородок. – Если учесть еще, что в последнее время участились всякие там захваты предприятий, то нотариусу, который в этом грязном деле помогает, очень даже хорошо платят. А что, Заморочнов, собственно, у нее в ближайшее время никакой такой крупной сделки не намечалось?
– Намечалось, товарищ майор. Как рассказали работники ее конторы, как раз сегодня Журавлева со своей помощницей собиралась выехать на одну фирму, – Заморочнов заглянул в свой блокнотик, – «Металлопродукт». Вроде бы они должны были присовокупить к своему производству еще один заводик. Но это пока неточные данные. Журавлева подробности с коллегами не обсуждала – коммерческая тайна, а документы по сделке в конторе не обнаружены.
– Помощница что, тоже не в курсе?
Заморочнов сделал паузу. Подходил неприятный момент, когда придется признаться, что он прошляпил важную свидетельницу.
– С ней мне пока не удалось поговорить.
– Что так? – поднял брови Никоненко.
– Уволилась она. Сегодня утром как раз. А я не видел, не знал. На улице свидетелей опрашивал. Помощница – это та самая девчонка, помните, что сквозь кордон прорвалась.
– Это та лохматая, что ли? – наморщил лоб майор, вспоминая утренний инцидент на месте происшествия.
– Да.
– Уволилась, говоришь? – заинтересованно протянул майор. – А чего это она? Документики по продаже заводика не у нее ли, случайно?
– Не думаю, товарищ майор. Она работает в конторе недавно, и ей не доверяли серьезных сделок и бумаг. Коллеги убитой утверждают, что Журавлева все документы по предстоящей сделке забрала на дом – на окончательную подготовку. И скорее всего она везла их утром с собой, как раз в том портфеле, который похитил преступник, – пояснил Заморочнов. – Может быть, за эти документы ее и убили.
– Н-е-е-т, это увольнение выглядит странно. Они же вдвоем должны были сделку оформлять, так? – упрямился начальник, сощурив глаза.
В этот момент старлей, словно отгоняя навязчивую мысль, тряхнул головой:
– Переругались они утром все в конторе. Ну сами понимаете, нервы. Девчонка психанула и хлопнула дверью. К тому же она приходится племянницей убитой, не выдержала, разволновалась, испугалась. – Алексей как-то замялся, запнулся и наконец выговорил: – Но есть тут еще один момент… В общем, это… она по завещанию наследует все имущество убитой.
Кто-то из ребят присвистнул.
– Вот, значит, как. Для полной комплекции еще и завещание образовалось. – Кустистые брови Никоненко так и поползли на лоб. – Надо бы ее, собственно, разыскать. И побыстрее.
– Постараемся, товарищ майор. Прописана-то она у убитой, но живет где-то у своего парня. К сожалению, никто не знает адреса.
– Как это?.. Погоди, Заморочнов, погоди… Никто не знает, где она живет? Она ж в твоих руках была! Выходит, ты, собственно, прозевал… упустил, значит, племянницу-то? – Майор вопросительно и с выражением угрозы уставился на Алексея.