Бриллиантовые девочки
Шрифт:
Брюс стоял посреди нашей кухни и показывал. Казалось бы, он должен был выглядеть смешно, делая выпады своими короткими ногами и размахивая щуплыми руками, однако смотреть на него было почему-то одно удовольствие. Сейчас он не теребил свои очки и не усмехался нервно, прикрывая зубы. На лице его выражалась полная сосредоточенность и чувство собственного достоинства.
— Ого! — сказала Джуд.
Я с тревогой посмотрела на неё, но она и не думала над ним насмехаться, она была совершенно серьёзна и пыталась копировать его движения.
— Нет-нет. Начинать надо так, — сказал Брюс. —
Джуд послушно стояла — ноги вместе, руки свисают по сторонам. Я попыталась встать так же, но мне не удавалось очистить мозг. Мысли неотвязно возвращались с назойливым жужжанием, как пчелы. В голове у меня, в самой середине, дрыгала ногами малышка Солнышко с её голым девчоночьим низом.
— Я меняла Солнышку подгузник! — выпалила я.
— Отлично, Дикси, молодец, только тише, нам нужно сосредоточиться.
— Дикси не знает, что такое «сосредоточиться», — сказала Джуд.
Тут она была не права. Я настолько сосредоточилась на Солнышке, что уже не могла думать ни о чем другом, в особенности о позе лошади. Я наблюдала, как они катятся на пятках и сгибают колени. Брюс велел Джуд представить, что она зажала между коленями козла. Она не засмеялась. Она старательно повторяла за ним каждое движение. Я представила большого бурого козла между колен Брюса. А в коленях Джуд был зажат пушистый белый козлёнок. Я слышала противный козлиный запах, слышала их возмущённое блеянье. Они были совсем настоящие, и в то же время я знала, что их нет, что я их просто воображаю.
Я сжала в руке Фиалку и погладила её клювик, чтобы успокоиться. Она запорхала на свободе, обмахивая крылышками моё горевшее лицо. Нет, я вообразила, что она кружится голубым вихрем у меня над головой. Может быть, я вообразила и то, что у Солнышка нет пиписьки?..
Проверить это можно было только одним способом. Я оставила Брюса и Джуд стоять в позе лошади и тихонько прокралась в гостиную. Мама лежала на матрасе, разметав по подушке чёрные волосы. Глаза у неё были закрыты.
Солнышко лежал рядом с ней, завёрнутый в голубое одеяльце. Я подкралась ближе и, затаив дыхание, подобралась к самому матрасу. Мама не шевелилась. Солнышко тоже спал. Я нагнулась над ним, протянула руки… Сейчас я быстренько расстегну пижамку, разверну подгузник… Я согнула и разогнула пальцы, чтоб они стали ловчее.
И схватилась за голубое одеяльце.
— Не трогай братика!
Я чуть не упала Солнышку на голову и не задушила его. Мама приподнялась на локтях и уставилась на меня.
— Дикси, я же тебе сказала, оставь его в покое! — зашипела она.
— Извини, мама.
— Ладно. А теперь иди и оставь нас в покое.
— Хорошо, мама, — сказала я.
Я расплакалась, выбираясь из комнаты и натыкаясь на сваленную мебель.
— Ох, да прекрати же, ради бога, — сказала мама. — По-моему, это мне надо плакать. Я тут лежу, как выброшенный на берег кит, вся толстая и ослабевшая. Меня занесло в раздолбанный дом на краю света с пятью
— Так просто. — Я зарыдала ещё сильнее.
Солнышко засопел и тоже расплакался.
— Ну вот. Ты разбудила братика, и теперь его опять придётся кормить, ёлки зеленые!
Мама тяжело вздохнула и принялась расстёгивать рубашку. Она взяла на руки Солнышко, по-прежнему завёрнутого в одеяльце, как бисквитный рулет, и приложила его пушистую головку к своей большой белой груди.
— Кто тут так хочет кушать? — заворковала мама. — Мой сыночек. Мой проголодавшийся мальчик. Ты будешь любитель пива, когда вырастешь. — Мама посмотрела на меня. — Дикси, иди, дорогая. Я стесняюсь, когда ты так на меня смотришь. Вытри глазки, детка. Плакать не о чем. Смотри, какой у тебя славный братик — самый чудный мальчик на свете.
— Нет, — всхлипнула я.
Мама нахмурилась:
— Он самый чудный! Дикси, господи помилуй, тебе же десять лет! Ты же не ревнуешь к маленькому братику?
— Мама, это же неправда, что он мой братик.
— Ты о чем? — Мама так возмутилась, что груди у неё всколыхнулись и Солнышко выронил сосок. — Он правда твой братик. Точно так же, как Мартина, Джуд и Рошель — правда твои сестры. Отцы тут ни при чем. Я его мать. Все просто.
— Я знаю, мама.
— Ты меня с ума сведёшь, Дикси. Что ты знаешь? — спросила мама, пытаясь продолжать кормление. — Давай-ка, малыш, ещё покушаем. Не обращай внимания на свою глупую сестрицу. Тебе надо расти, ты пока такой маленький, мой мальчик.
Я опустилась на колени рядом с мамой:
— Он не мальчик, мама. Он девочка.
— Что? — сказала мама.
— Мама, ты все слышала. Я знаю. Я его видела. То есть её. Солнышко — девочка.
— Не будь дурой! — сказала мама. — Посмотри на него. Ведь это же мальчик. Ну конечно, это мальчик.
— Мама, ну зачем ты все это говоришь? Давай тогда посмотрим Солнышко. Мы сразу все увидим.
— Не смей его трогать! — закричала мама.
Она так вцепилась в Солнышко, что он испугался и закричал.
— У вас все в порядке? Вам что-нибудь принести? — спросил Брюс из-за двери. — Дикси, иди к нам с Джуд на кухню, дай маме отдохнуть.
— Сейчас приду, дядя Брюс. Я тут маме помогаю.
Мы слышали, как он снова прошёл на кухню. Мама раскачивалась взад-вперёд, прижимая к себе Солнышко.
— Ты чудесный мальчик, правда, мой милый? Глупая-глупая Дикси! Как ты можешь быть не мальчиком, моё Солнышко?
— Сними с него подгузник, мама.
— Оставь его в покое!
— Мама, ну посмотри же, — сказала я, хватая Солнышко за ножки и пытаясь сорвать подгузник.
— Прекрати! Не хочу я смотреть, не хочу и не буду! — сказала мама.
— Мама, не сходи с ума! Ты не можешь изображать, будто Солнышко — мальчик.
— Могу.
— И что ты собираешься делать? Навеки укрыть от всех её голую попку? Это же безумие! А когда ты понесёшь её в детскую поликлинику? И ты её собираешься все время одевать, как мальчика? А когда она пойдёт в детский сад? Её там отведут в мальчишеский туалет, расстегнут штанишки, и что она должна делать? Она же не сможет писать стоя.