Бриллиантовые кандалы

Волознев Игорь Валентинович

— Я принимала всё это за чистую монету, за знаки внимания с его стороны, — говорила Марина дрожащим голосом, — но в тюбиках наверняка была спрятана какая-нибудь контрабанда, потому что он, едва мы прилетели в Парагвай, сразу украл их у меня из чемодана. Хотя, может, украли бандиты, которые летели с нами в самолёте.

— Ты думаешь, в тюбиках была контрабанда?

— А что же ещё? Героин небось везли!

— Но если они изъяли у тебя тюбики, то им не было смысла подставлять тебя полиции, — проговорил Виктор задумчиво.

— Значит, боялись, что я их выдам. Больно мне

надо!

— Я тоже думаю, что тебе это не надо. Тем более ты не знаешь в точности, что находилось в тюбиках. Скорее всего, они стремились избавиться от тебя как от свидетельницы другой своей аферы — похищения дебирсовских бриллиантов. Конечно, самым лучшим вариантом для них было тебя убить, как они поступили с моим отцом. Но Парагвай не Россия, здесь им сделать это, видимо, оказалось не совсем удобно. И они решили избавиться от тебя другим способом. Упрятать за решётку на два десятка лет. А там, как говорится, либо падишах умрёт, либо осёл сдохнет.

Она с испугом уставилась на него:

— Я, кажется, догадываюсь, что могло лежать в тюбиках…

Он кивнул:

— Да. Там были камни. Здесь сбыть их проще всего. Хочешь кофе?

— Очень. Я ужасно устала. После этой гадкой тюрьмы я мечтаю только о ванне и о чистой постели.

Выпив две чашки кофе, она ушла мыться, а он остался сидеть в гостиной, положив на колени журнал. Однако через пять минут отложил его, встал и, беззвучно ступая по ковру, подошёл к двери ванной. Прислушался к звуку льющейся из душа воды. Ему вспомнилась ночь накануне его отъезда из Москвы, которую они провели вместе. Виктор живо вообразил себе, как Марина с мокрыми волосами, по которым стекает вода, стоит под упругими струями, вытягиваясь и запрокидывая лицо навстречу падающей воде, как водит кусочком мыла по своей груди… Он прислонился к косяку и тихо застонал от нахлынувшего желания. Ничто не мешало ему ворваться в ванную и сразу, грубо, с животной необузданностью овладеть этой женщиной. Ведь сейчас она всецело в его власти. У неё ни денег, ни документов. Она беглянка. Её ищут. Но именно это соображение удержало его. Несдержанность может быть истолкована Мариной как стремление показать ей, что она является его собственностью. А между тем чувства, которые он к ней испытывал, меньше всего походили на чувства собственника. И он хотел, чтобы она поняла это.

Он вытер пальцами капельки пота, выступившие на лбу, и отошёл от двери.

Закутанная в полотенце Марина вышла из ванной. Виктор оглядел её с головы до ног.

— Это становится нелепым, — пробормотал он. — Совершенно нелепым.

— Что? — спросила она, уже зная ответ.

Их обоюдное желание выходило из-под контроля. Он сделал ещё один шаг к ней. Она тоже подалась ему навстречу, не отрывая взгляда от его затуманившихся глаз.

— Ты меня возбуждаешь, — сказал он. — И я ничего не могу с этим поделать.

Вместо ответа она обхватила ладонями его затылок, встала на цыпочки и поцеловала в губы. Он обнял её за талию и прижал к себе. Его губы по щеке и подбородку опустились ниже, к её тёплой шее.

— Твои объятия чудесны, — прошептала она. — Но этого мало.

— Да.

Он поднял её на руки, и через

минуту они, полностью обнажённые, уже лежали в полутёмной спальне на огромной кровати. В окно сочился желтоватый свет уличных фонарей, которые горели где-то внизу, а в самом окне виднелись только несколько отдалённых высоток и звёздное небо.

Их дыхание стало прерывистым. Жаркая, источающая влагу плоть коснулась такой же жаркой плоти. В темноте Марине было проще и легче отбросить в сторону все приличия и стать какой-то совершенно иной женщиной. Куда делась её усталость после всех пережитых событий и долгой дороги! В эту волшебную ночь она была преисполнена страсти, сексуальна и раскована так, как никогда раньше. И всё это разбудил в ней он. Разбудили его объятия и поцелуи…

А потом они лежали, прижавшись друг к другу, дожидаясь, пока дыхание не придёт в норму. Она прошептала с печальным вздохом:

— Это было как во сне.

— Ты права. Я бы хотел, чтобы этот сон длился вечно.

— Я тоже. Но это невозможно.

— Почему? Всё в наших руках.

Приподняв голову, она посмотрела на его лицо, мягким прикосновением пальца обвела линию его рта. Он раздвинул губы, чуть куснул её за ноготь.

— Виктор, — прошептала Марина, чувствуя, как желание снова охватывает её.

Он повернулся к ней и поцеловал со страстью, которая эхом отозвалась в её теле.

— Нет, — произнесла она почти с отчаянием. — Далеко не всё в наших руках. Ты женат и никогда не бросишь эту женщину. Она помогла тебе сделать карьеру…

Он некоторое время молчал.

— Она действительно кое в чём помогла, это правда. Но теперь, когда ко мне пришла известность…

— Что?

— Я перестал зависеть от неё в этом отношении. Впрочем, её связи мне и раньше мало что давали. Девяносто девять процентов пути мне пришлось пройти самому, полагаясь только на себя.

— Что ты этим хочешь сказать?

— Ещё не поняла? — Он улыбнулся. — Я собираюсь развестись с ней, чтобы жениться на тебе.

Она задохнулась от счастья:

— Перестань говорить глупости!

— Это не глупости. Перед отлётом из Нью-Йорка я подал на развод. Теперь этим занимается мой адвокат.

Виктор пристально посмотрел ей в глаза. Она невольно растерялась.

— В самом деле?

— Да. Я развожусь с Джудит.

Марина откинулась навзничь и с минуту лежала молча, дожидаясь, когда успокоится забившееся сердце. Это было слишком похоже на сказку, чтобы быть реальностью.

Он тоже молчал, догадываясь о том, что сейчас творится в её душе. Наконец, сжав её руку в своей, произнёс:

— Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.

— А тебя не смущает, что я сообщница преступников, что у меня были любовники, и среди них — твой отец?

— Меня ничего не смущает. Ещё в ту минуту, когда я увидел тебя впервые, я поклялся добиться твоей любви во что бы то ни стало. Потому что ты именно та женщина, которая мне нужна.

— Ты… — Она старалась справиться с волнением. — Ты это серьёзно?

— Совершенно серьёзно. Теперь слово за тобой. Можешь не торопиться, — прибавил он. — Если тебе нужно время, чтобы обдумать моё предложение…