Бриллиантовый дождь
Шрифт:
— Что известно Кабешу об Израильтянине? — продолжала допытываться я.
— Не знаю, — замотал головой Стас. — Мамой клянусь, не знаю. Но полагаю, что очень мало. Он рвет и мечет от безысходности. Рубероид говорил нам.
— Ладно, — неожиданно подвел черту Граф. — Мичиган, останови машину.
Приказание было выполнено мгновенно.
— Отваливай. — Граф вышел из салона, выпуская пленника. — И вот что, Стасик. Передай Кабешу, чтобы он сворачивал свою деятельность и сматывался куда подальше. За дело взялись серьезные люди, и, если он не хочет,
— Я передам, — Стас выбрался из «мерса», до сих пор не в силах поверить, что ему даруют не только жизнь, но и свободу.
— Вот и ладушки, — Граф оттолкнул его в сторону и снова разместился на заднем сиденье рядом со мной, захлопнув дверку. — Трогай.
Стас остался стоять у обочины, а мы уехали. Некоторое время Граф молчал. Мы с Виолеттой тоже не спешили вступать в дискуссии. Наконец, первой нарушила молчание я.
— Куда двинемся теперь, Граф?
Он вышел из задумчивого состояния и сказал скорее для Мичигана, чем для меня:
— К Риксу.
И после этого продиктовал адрес. Мичиган тут же крутнул руль влево и вопреки всем правилам дорожного движения развернулся на сто восемьдесят градусов прямо по центру дороги. «Мерседес» тут же начал набирать скорость.
— Кто он такой, этот Рикс? — спросила я Графа. — И что с тобой происходит? С чего ты вдруг так переменился?
— Ничего особенного, — улыбнулся Граф. — Просто я пытаюсь сопоставить услышанное за сегодня и понять, что же в действительности затеяли Израильтянин и Пуля. В одном прав этот Стасик. Кабеш — отмороженный придурок и дегенерат, но размениваться по мелочам он не станет. Ему резона нет. Поверь мне, Женя.
— И что же? — не поняла я. — О чем это говорит? Это как-то затрудняет наши поиски?
— Еще бы, — ответил он. — Кабеш меня волнует мало, но в этой игре есть и другая фигура, о которой упоминали и Пастор, и Сэм.
— Шекспир? — уточнила я.
— Он самый, — последовал мрачный кивок. — У Шекспира хватка будь здоров. А если пирог и в самом деле жирный, то он будет биться не на жизнь, а на смерть.
— Ты боишься? — хитро прищурилась я.
— Не в этом дело. Шекспир, движимый какой-то конкретной целью, разыскивает ваших клиентов уже полторы недели как минимум. И результат, судя по всему, нулевой. А он далеко не простачок, Женечка. Значит, наши шансы и вовсе сводятся к нулю. Понимаешь, о чем я?
Я поняла причину беспокойства бывшего московского смотрящего. Ему здорово не хотелось ударить в грязь лицом перед нами. Может быть, в глубине души он уже сожалел, что взялся оказать помощь в деле, в котором и сам рискует запутаться по уши. Но отступать он уже не имел права. Я знала, что Граф всегда слыл принципиальным человеком.
Чтобы отвлечь его от невеселых мыслей, я вернулась к первой части своего изначального вопроса.
— Ну а кто такой Рикс?
— Рикс — пустышка, — недовольно бросил он, но я достигла цели. Мысли Графа переключились. — Я, если честно, направляюсь к нему без особой
— А откуда ты его знаешь?
— Рикса-то? — переспросил он, и на губах вновь заиграла усмешка. — Рикс в свое время был авторитетным пацаном. Не вором в законе, конечно, но вес имел. Затем он пристрастился к бутылке и в итоге добился того, что на нем и вовсе поставили крест как на ненадежном человеке. В общем, сейчас он для всех не более, чем мусор под ногами.
Мичиган остановил машину. Ни слова не говоря, достал сигареты и закурил.
— Мне снова подождать здесь? — поинтересовалась Виолетта, обернувшись назад.
— Нет, — ответил Граф, не дав мне даже рта раскрыть. — Мы поднимемся втроем. Заставить Рикса открыть дверь не так-то просто. Тут нужна хитрость. И я придумал кое-что.
Он хитро подмигнул мне и выбрался из салона «Мерседеса». Мы с Виолеттой последовали его примеру. Рикс жил в пятиэтажном доме на четвертом этаже. Пока мы поднимались, Граф поделился с нами своим несложным планом. Я не была уверена, что это сработает, но спорить не стала. В конце концов, он знал этого Рикса гораздо лучше, чем я. Вернее, я его вовсе не знала.
Молча указав нам на нужную дверь, Граф встал у стены так, чтобы его не было видно в глазок. Я нажала на кнопку звонка. Дверь долго никто не открывал, да и вообще из квартиры не доносилось никаких звуков. Но Граф знаком приказал нам молчать и повторить процедуру. Я позвонила еще раз. Через минуту послышались неуверенные шаги, затем глазок потемнел, и сиплый пропитой голос вопросил:
— Че надо? Вам кого, мочалки?
— Девочек вызывали? — я грациозно поправила прическу на голове и подмигнула Виолетте.
— Чего? — Мне показалось, что Рикс поперхнулся. — Каких, на хрен, де… Хотя постойте.
Как и прогнозировал Граф, в вопросе о девочках Рикс купился. Надо же, до чего доводит деградирующий образ жизни.
Щелкнул замок, и дверь открылась. Но разглядеть хозяина квартиры мы не успели. Граф молниеносно отлепился от стены, с левой ноги врезал Риксу в живот, затем правый кулак припечатал к носу. Изголодавшийся по женским прелестям алкоголик отлетел к противоположной стене квартиры и растянулся на полу. Граф вошел в его обитель первым и, не спеша достав «кольт», нацелил дуло на Рикса. Мы с Виолеттой тоже переступили порог, и я, от греха подальше, закрыла за собой входную дверь.
— Привет, Рикс! — весело провозгласил Граф. — Гостей принимаешь?
— Черт побери, — хозяин квартиры заворочался на полу и с трудом принял сидячее положение, прикрывая ладонью разбитый нос. — Какие, к чертовой матери, гости? — Тут он заметил нацеленный на него «ствол». — Едрит твою в голову!
— Что такое, Рикс? — воскликнул Граф все с той же интонацией. — Ты не рад моему визиту?
Сквозь затуманенное алкоголем и болью сознание до Рикса наконец дошло, кто перед ним.
— Граф? Это ты? — на всякий случай уточнил он.