Бриллианты и ржавчина
Шрифт:
Она вздрогнула и села на диван, складывая ладони на коленях.
– Это спорный вопрос, - начала девчонка, - все зависит от того, насколько дорог был этот близкий.
– А если человек сам убил своего ближнего?
– Тогда ему нет прощения, - сказала она твердо. – А если он еще и не считает себя виноватым, то его место на Девятом Кругу, прямо в поясе Каина. Это же предательство – одно из самых непростительных деяний. Обмануть доверившегося – не только подло, но еще и позорно.
Значит, вот как она считает. Вообще удивительно, как человек, не знающий измены тех, кому доверял, может так рассуждать о предательстве.
Где-то шесть лет назад у нее были так называемые друзья, которым она полностью доверяла. И, чего следует ожидать, эти «друзья» ее предали. Перестали общаться, отвернулись от нее. Конечно, это все ерунда, детские проблемы и тому подобное, и за это их души в Ад не попадут. Однако это уже стало почвой для измены, и, скорее всего, эти людишки и дальше будут предавать. Тот, кто предал однажды, предаст и еще раз. Такова истина.
Да, моей игрушке явно не повезло в жизни. С другой стороны, я могу быть полностью уверенным в ней и знать, что она будет хранить мне верность. Во всех смыслах этого слова. В конце концов, я теперь единственный, к кому она могла бы пойти. Ну, пойти… как там люди говорят? Кажется, что-то типа «быть прибежищем». Немного странно звучит, но, наверное, так и есть.
Селестия… Моя маленькая игрушка, хрупкая только на первый взгляд. Снаружи – белая и пушистая, внутри – скала. Мне нравятся такие личности, у которых обманчивая внешность, за ними занятно наблюдать. И Селестия входит в их число. Однако скала она только перед людьми, передо мной она остается мягкой, уязвимой натурой. Впрочем, что думать об этом? Ведь с недавних пор она уже совершенно точно никуда от меня не денется. Да, девочка моя, ты даже не заметила, как стала моей собственностью. А что мое – то неприкосновенно. И характер показывать бесполезно – ты полностью принадлежишь мне. Хотя, думаю, что ты не настолько безрассудна, чтобы показывать характер передо мной.
– Люцифер, я могу как-нибудь поохотиться? – неуверенно спросила Девишек.
Поохотиться? На отродья Евы? Как Винчестеры? Это же опасно. Конечно, я всегда приглядываю за ней и всегда могу воскресить, – очень надеюсь, что мне никогда не придется это делать – но это не значит, что угроза исчезает.
Случайное представление, как какой-нибудь ругару зубами вцепляется в руку или ногу моей девочки, заставило меня от гнева сжать кулаки. Я что, беспокоюсь за нее?..
– Одна? – я в моем голосе прозвучала небывалая строгость.
– Ну, можно было бы попросить Вельзевула составить мне компанию…
Она опустила глаза в пол, ее пальцы стали нервно мять покрывало, укрывающее диван, на котором мы сидели. Селестия часто сидела в этой комнате – зале. Помещение было довольно просторным и уютным, по человеческим меркам, и, как я понял, ей нравилось проводить здесь время. Девчонка начала покусывать нижнюю губу. Она меня боится? Так сильно? Почему-то сейчас это не доставляло мне удовольствия. Нет, правда, мне совершенно не нравилось то, что я пугаю Селестию. С чего бы?..
– Ладно, пускай Вельзевул следит за тобой в оба своих фиолетовых* глаза. Если не углядит – я отправлю его в свою личную жаровню в Аду.
Селестия сглотнула и быстро закивала головой. Видимо, мой приближенный стал ей дорог, и теперь она не хочет, чтобы
*Так как Вельзевул – один из самых высокопоставленных демонов, то и глаза у него должны быть не черного или красного цвета, а какого-то другого. Я решила соригинальничать и сделать его очи цвета сирени :D
========== Глава 9. “Лестница на Небеса” ==========
POV Селестия.
– Помнишь того ангелочка, с которым вы так премило пофилософствовали в кафе, Селестия?
Люцифер наигранно внимательно посмотрел на меня. Падший сидел на диване, сложив руки на груди и закинув ноги на стол.
Я замерла, так и оставив свои руки, держащие книгу, в воздухе. Конечно, я была несколько удивлена, и об этом красноречиво говорил мой косой взгляд на архангела.
С чего бы это Люциферу вспоминать моего давнего очаровательного визави? Впрочем, не могу не согласиться, что та беседа меня позабавила. У ангела было еще такое витиеватое имя… Как же его звали? Сэмюель, Ситирэль, Симандриэль… А, Самандриэль! Да, в который раз соглашусь с Андреасом Шлипером, сказав, что у Бога очень странное чувство юмора: ну кто будет так называть своего сына? Я могу пройти от входной двери до главной лестницы, пока буду говорить это имя.
– Припоминаю, - ответила я настороженно. – А что? Ты ненароком размазал его по стенке?
Падший посмеялся, откинувшись на спинку дивана.
Мой взгляд невольно врезался в его бледно-синюю рубашку, оливковую футболку и весьма поносившиеся джинсы неизвестного срока годности. Наверное, я очень внимательно пялилась на предметы немногочисленного гардероба моего покровителя, ибо успела заметить на его рубашке черную нитку, явно не принадлежащую самой рубашке, и почти невидные потертости на коленях джинсов. Мне захотелось переодеть Люцифера.
– Нет, хотя, признаюсь, у меня была такая мысль…
Сознание начало воспроизводить сцену, как Падший резким движением срывает с себя эту многолетнюю рубашку, берется руками за края футболки, поднимает ее наверх, снимая… Потом расстегивает джинсы…
– Ты, конечно же, не знаешь, но Небеса приказали ему за тобой следить…
О да, раздевайся полностью!
Хм, на торс нужно что-то светлое, а на ноги – наоборот, темное. Пускай это будет снова рубашка, но теперь она будет чистой, и первые три пуговицы обязательно нужно расстегнуть. И черные джинсы, да. Тоже с потертостями, но с задуманными потертостями.
О да, в белой рубашке и черных джинсах он будет выглядеть чертовски сексуально! Весь такой классно одетый, с руками по локоть в крови, Люцифер…
Падший, судя по всему, заметил отсутствие моего внимания, так как в следующий момент перед моим лицом материализовалась из небытия здоровенная белая гусеница.
Полностью подчиненная ужасу и отвращению, я, вскрикнув, отпрыгнула метра на два назад, врезавшись спиной в стену.
Казалось бы – ерунда, но внезапно нахлынувшие и пренеприятные эмоции, взяв верх над разумом, заставили меня закрыть лицо ладонями и осесть на пол. Было жутко неприятно и обидно, и мне даже хотелось всплакнуть. Я уже отвыкла от всех этих подколов и издевок, все-таки Падший не издевался надо мной уже месяцев пять. Но, в конце концов, это Люцифер, и обижаться на него как минимум бессмысленно.