Бриллианты имперской короны. Осколок Ока Разума
Шрифт:
Роман же решил предоставить разбираться со всем этим Мейстралу. Вот для чего были нужны великие криминальные умы — решать серьезные вопросы.
— ЧТО они украли? — Лейтенант Наварр с веселым изумлением смотрел на страхователя и аукциониста.
Аукционист полистал свой каталог.
— Вот оно, сэр. «Гравированный серебряный крионный контейнер, с источником питания, Имперская печать, функционален, с9, вес 16 кг, размеры 18х17 см».
Наварра все это по-прежнему забавляло. Он сделал еще несколько
— Сколько это стоило?
— Мы собирались, хм, начать со стартовой цены в двенадцать новых и надеялись поднять ее, мм, до шестнадцати или семнадцати.
— Стало быть, недорого.
Голос аукциониста звучал так, словно он защищался:
— Сэр. Это был, наверное, наиболее ценный, мм, отдельный предмет в доме. Военные трофеи представляют ценность больше как коллекция, поэтому мы и продаем их большими партиями, но ни один из отдельных предметов особой ценности не представляет. Тот факт, что контейнер является трофеем, похищенным из императорского штаба, мог бы повысить его ценность в глазах некоторых коллекционеров.
— Положим, для коллекционеров это и так не столь уж недостижимо, — заметил Наварр. — Шестнадцать-семнадцать новых — прерыватель, которым воспользовались, чтобы вырубить этого робота, обошелся, наверное, не менее, чем в пять, а черные ящики, которые мы тут нашли, — и того больше, может, даже в восемь-девять.
— У них, хм, самодельный вид, сэр. Они могли вообще ничего не стоить, если их соорудили из лома.
Хосейли — представительница страховой компании оглядела помещение, отмечая развешанное оружие, награды, флаги:
— Их мог украсть традиционный приверженец Империи, — отметила она. — Антик привезен из священного дворца Империи, продавать его с аукциона — значит, осквернить его.
— В самом деле? — Наварр был слегка раздражен тем, что сам до этого не додумался, — он любил, чтобы все было по порядку. Он четко зафиксировал этот факт в своей памяти. Затем бросил взгляд на свисавшие вниз знамена. — Почему же они не выкрали боевые знамена Империи? Это ведь тоже трофеи из священного дворца.
— Возможно, сэр, — сказала Хосейли, — у вора не было времени. Похоже, тревогу подняли достаточно скоро.
— Возможно.
— Дрейк Мейстрал находится на планете, сэр, — аукционист произнес эти слова таким тоном, что сам факт как бы повис в воздухе наподобие флага, и он не потрудился дать ему объяснения.
Наварр нахмурился:
— Непохоже, это не его класс.
— Верно, сэр. Верно. Мне пришло в голову, что вы могли быть знакомы с ним. Я предположил, что это может быть на почве личных отношений.
— Вряд ли. Мы познакомились только на днях.
— Да, но ведь тут еще…
Наварр снова нахмурился:
— Не думаю. Он не похож на человека, который будет мстить таким образом.
Страховательница вздохнула:
— Я уверена, что вам, хм, лучше знать, сэр.
Наварр подошел к застекленной крыше и, скосив глаза, посмотрел наружу, на ярко-желтое небо. Затем обернулся, чтобы снова взглянуть на нишу и робота. Может быть, взгляд под другим углом поможет прояснить ситуацию. Крыша, ниша, робот. Но и это не помогло.
Лейтенант вдруг сообразил, что стоит между двумя портретами дядюшки: молодого захватчика заложников над камином, смотревшего на пожилого адмирала дядюшку Джека, при всех регалиях, с нахмуренным челом. Оба выглядели свирепыми и решительными, каждый в своем роде. Наварр всегда надеялся, что со своим сосредоточенным энергичным видом выглядит так же свирепо, как и адмирал дядюшка Джек.
Неожиданно ему в голову пришла одна мысль. Он обратил свой энергичный грозный взор на аукциониста:
— Кстати, — спросил лейтенант, — а там ВНУТРИ что-нибудь было?
Аукционист заколебался:
— Мы, гм, не знали… не знаем. Мы не знали, как его открывать. — Наварр смотрел на него. — Вот что означает, хм, «с9» в описании, сэр. Это наш код. Он означает, что на нем был сложный замок, а поскольку к нему не было ключа, мы его и не открывали из страха повредить.
Взгляд Наварра стал еще более грозным:
— Допустим, кто-то знал, что там было? Я хочу сказать, что оно было ценным.
— В крионном контейнере? Да что там МОГЛО быть?
— Генетический материал? Наркотики? Какое-нибудь сверхохлажденное оборудование для переработки?
— Старое вино.
— Какая-нибудь древность или памятная вещица, — предположила Хосейли. — Что-то портящееся, что имперское семейство пожелало сохранить из каких-то сентиментальных соображений.
— Сердце или другой орган какого-нибудь умершего домашнего животного.
— О!
— Умные маленькие коготки трещотки, например, — продолжала Хосейли. — Я часто жалела, что не смогла сохранить коготки моей Пиджи, когда она умерла, но я была молода, а родители боялись лишних расходов.
— Сочувствую вам, мэм, — отозвался Наварр.
Глаза эксперта-страхователя сняли:
— Вы бы только видели, какие способы Пиджи изобретала, чтобы стащить еду. Она устраивала блистательные засады около холодильника. Она была такой умницей, что можно было поклясться — она была почти Хосейли. — Ее ноздри раздулись от избытка чувств. — Как жаль, — вздохнула она, — что я не смогла сохранить хотя бы некоторые ее части.
— Я уверен, это было бы большим утешением, — сказал Наварр. Он снова оглянулся на пустую нишу. — Но мне как-то не верится, чтобы существовало так уж много империалистов-любителей животных, располагающих необходимыми средствами, чтобы украсть серебряный кувшин моего дяди.