Бриллианты требуют жертв
Шрифт:
Люди, конечно, были в потрепанном состоянии (страдали болезнью, именуемой в народе «после вчерашнего»), но выражали готовность к выполнению профессиональных обязанностей. Мы поехали вместе с питерскими оперативниками. К нам в машину загрузился сам Гоги Вахтангович.
– Меня по телевизору покажешь? – спросил. – У меня тебя по телевизору показывают. Давай и меня покажут? Я на видак запишу, внуки увидят.
– Покажу, – обещала я.
Местные люди были телефонизированы, как и мы (сотовая связь дошла и до этих мест), поэтому все могли обмениваться
Признаться, мы там не обнаружили ничего любопытного. Оперативники предложили проехаться и по другим местным погостам, благо их за многие годы тут образовалось немало.
На трех, где побывали мы и блондинка до нас (по словам местных жителей), она что-то искала во вполне определенной части кладбища. Ее интересовали захоронения девятнадцатого века. Похоже, она находила нужную часть кладбища, потом там очищала все надгробия и смотрела надписи.
Наши связались с Николаем Михайловичем и попросили собрать информацию по всем могилам. А вдруг аферисты собирались извлекать что-то и из-под могильных плит?
Поскольку дело близилось к вечеру, а поздней осенью темнеет рано, мы решили вернуться в гостиницу. Да и что еще мы могли сделать? Местные скорее отыщут тайники, если их сделали. И информацию соберут без нашей помощи. Тем более мы совершенно не знаем, кто тут жил в какие времена. Но должен же быть какой-то архив, библиотека, старожилы, в конце концов. У кого в этих местах могли быть богатства, захороненные в землю? Может, скрытые от большевиков перед революцией или в тридцатые или сороковые годы? А может, немцы, которые во время Второй мировой доходили до этих мест, что-то тут спрятали и не нашли лучшего укрытия, чем старое кладбище?
Вечером за ужином в ресторане бурно обсуждались последние события. Местные оперативники сидели в засаде в холле гостиницы, ожидая возвращения дивы. Немцы давно уже вернулись, поужинали и отправились в номер, где, судя по звукам, допивали прихваченное с собой пиво. Ни дивы, ни джипа не было.
– Нужно давать информацию всем постам, – сказали наши.
– Уже дали, – ответили местные. – Только в какую сторону она поехала?
– Почему она не уехала вчера, а осталась ночевать как ни в чем не бывало? Почему она сделала ноги только сегодня? – задумались вслух наши. Меня, признаться, тоже волновал этот вопрос.
Ближе к двенадцати ночи решили допросить немцев.
На вопрос, где ваша переводчица, они ответили (по-русски), что должна быть в своем номере. Им пояснили, что в своем номере ее нет, в гостиницу она не возвращалась и джипа, на котором компания прибыла в славный город, тоже нет на обычном месте.
Отсутствие джипа немцев взволновало гораздо больше, чем отсутствие переводчицы, и они вылетели из номера, где пили вчетвером, на улицу. Стали бурно спорить на немецком.
– Что говорят, Таня? – шепотом спросила у соседки.
– Что
– Где может быть ваша переводчица? – спросил Николай Михайлович.
Немцы пожали плечами. Сказали, что в ее услугах они не нуждались постоянно. И вообще нуждались только двое – те, кто в их компании совсем не говорит по-русски. Они ей разрешали ездить по округе и смотреть местность, потому что ей было скучно на раскопе. А уж куда она ездила, они не спрашивали. Они считают неприличным задавать такие вопросы, тем более женщине.
Но иностранцы явно казались обеспокоенными.
В эту ночь нас никто не будил.
В субботу днем, где-то около часу, в местное отделение милиции поступил сигнал из одной из окрестных деревень, где и телефона-то не имелось – люди побежали звонить в соседнюю.
В рощице, расположенной недалеко от деревни, вдруг заметили какую-то большую иностранную машину, которая в их места отродясь не заезжала. Что машина делала в рощице, никто не представлял. Заметили ушлые мальчишки, которые и прибежали за взрослыми. Взрослые вызвали милицию.
На водительском сиденье, завалившись грудью на руль, сидела известная нам блондинка. В правом виске у нее оказалась лишняя дырочка – от пули.
Никаких икон или предметов церковной утвари обнаружено не было. От джипа к проезжей части вели следы одного человека. На первый взгляд – великана. Кто-то надел ботинки гигантского размера, по следам которых не найдешь никого.
– Откуда он взял такие ботинки?! – воскликнул Николай Михайлович, уставившись на следы. – Или это снежный человек?
– Снежный человек босой ходит, – заметил один из наших оперативников. – А взять могли, например, в цирке. А вообще… Сейчас за деньги все достать можно.
– Ну что, приколемся, как обычно? – спросил Ганс Феллер у членов своей банды, остававшихся вместе с ним в Санкт-Петербурге.
– А куда подкинем? – спросил один из подчиненных.
– Парни, вы помните тех достопочтенных фрау, которые читали нам нотации?
Все подчиненные помнили. И хотели сделать фрау какую-нибудь гадость.
– Вот и убьем двух зайцев, как говорят в России. Мы же в России? Значит, нужно следовать традициям.
Ганс Феллер расхохотался. Члены банды последовали его примеру и стали планировать операцию. С большим удовольствием.
Алла Николаевна решила, что пора возвращаться. Вроде бы буря улеглась. И вообще ничего такого не было. Ну не получила она коллекцию, на которую облизывалась, зато жива и здорова. Конечно, понервничала немного, но с ее работой это неудивительно. Алла была философом. Жизнь научила. И зона.