Бриллианты в шампанском
Шрифт:
— Да пропади они пропадом, эти деньги! Но ведь нас же из-за них убить могут! Чего, скажите вы мне, этой твари от нас надо? Понять бы. И ведь все по-тихому… Может, он и не два раза здесь был, а все десять. Может, он что и взял, да мы внимания не обратили. А я-то, старый пень, расслабился… Может, это Феофан бузит? Может, это кто из моих?
— Из каких твоих? — изумилась Лера. — Ты же абсолютно один. Ты мне сам рассказывал.
— Мои, — хмыкнул кум, — это те, с кем я в зоне сидел. Может, кто меня и встретил случайно, а теперь следит. За мной, ну и, естественно, за тобой, мы же вместе живем. А я ничего и не чую. Совсем старый стал. Напрочь нюх у старого волка отшибло. Лер! Я понял, что нас спасет! Овчарка! Специально обученная овчарка. Забор у нас крепкий, не убежит. Только надо подросшего брать. Обученного. Нет у нас времени на его воспитание.
— Нет, — напрягла память Лера. — Вроде нет, но я поспрашиваю. Узнаю. Ты очень-то не волнуйся, как-нибудь выкрутимся.
Павел Александрович покачал головой и обреченно вздохнул:
— Выкрутимся, оптимистка ты моя. Молодая потому что. А у меня, наверное, силенок поубавилось, вот и видится все в черном свете. Ладно. Пора и на боковую.
Лера вернулась в кабинет. Полистала телефонную книжку.
«Собака… Да. Вероятно, это выход. Да где же взять-то такую? Взрослую? Обученную? — У ее знакомых таких проблем с охраной не было. Одни были почти нищими, другие сверх богатыми. Нищим охранять было нечего, а у богатых была личная охрана. Лера тоже могла себе позволить нанять охранника, и даже не одного. Но мысль, что в ее доме будет постоянно находиться посторонний человек, приводила ее в ярость. Не мыслилось, чтобы в доме был чужой. Он будет везде ходить, высматривать, задавать некорректные вопросы, хоть и для ее же блага. Нет. Мой дом — моя крепость. Чужие здесь не ходят, — с раздражением думала она. — Кроме Стаса, и позвонить-то некому. — Лера, с укоризной глядя на себя в зеркало, покачала головой. — Тоже мне, сделала из бандита палочку-выручалочку. Вот же черт! Я становлюсь зависимой от него. Расплачиваться чем буду? Натурой? Нет! Мне, кроме Саши, никто не нужен. Голова моя бедовая. Вечно что-то случается. Ладно. Позвоню на авось. Может, пронесет?»
Она набрала номер телефона, указанного на визитке, и попросила передать, чтобы Стас ей перезвонил. Лера не ложилась спать часов до двух ночи. Бродила по дому словно привидение, с мобильником в кармане кружевного халата — все ждала звонка. И только под утро, когда она, уютно устроившись на Сашиной руке, уже засыпала, раздался звонок. Она включила зеленую кнопку и прошептала в микрофон: «Подожди, я сейчас». Потом в ночной рубашке вышла на балкон и, дрожа от холода, стала объяснять Стасу ситуацию. Стас от услышанного сначала затих, затем словно осатанел и стал на нее орать, что, мол, она дура набитая, что давно нужно было ребят по кустам рассадить — пусть присмотрятся, что она не слушает ничьих советов, а теперь пусть сама расхлебывает… Так он орал на нее минут десять, а потом бросил трубку.
«Вот попала!.. — переживала Лера. — Видимо, перегнула палку. Слишком многого от мужика захотела». Она выпила минералки и попыталась уснуть. Но сон не шел. Почему-то вспомнились страшные минуты, которые она пережила в последнее время. Отчетливо услышался телефонный звонок из больницы, когда ей сообщили, что ее родители погибли. Леденящие слова Паншина, что им рано иметь детей. Свою молитву во время последней поездки в Польшу… Воспоминания были беспорядочными, но от них оставалась на душе такая тоска, что Лере захотелось плакать. Она посмотрела на мирно спящего Сашу, позавидовала его безмятежности, выпила таблетку мепробомата и легла в постель.
«Ну что это я в самом-то деле… Как будто к смерти готовлюсь! — решительно оборвала свои воспоминания Лера. — Нет у меня никакого предчувствия смерти. Я еще поживу!»
Саша, несмотря на свою увлеченность работой и отстраненность от бытовых проблем, все же чувствовал напряжение, повисшее в доме, и по-своему пытался его разрядить. Как всегда, выручала совместная работа. Вечерами он с Игорем занимался установкой огромного аквариума. Местный стекольщик по просьбе Леры притащил пятимиллиметровые стекла и уголок, помог Саше собрать громадину и пройти герметиком стыки. Мальчик не отходил от взрослых ни на шаг. С Сашей ему было интересно, Вера Петровна отошла на второй план. Старушка дулась, но понимала, что мальчику необходим мужчина, а лучше бы — отец. «Может, еще что и сложится», — думала она, украдкой поглядывая на работающих. Такие совместные занятия давали мальчику несравненно больше, чем все ее ласки и сказки. Мужчины вместе фильтровали воду, рисовали эскизы подводного ландшафта, проверяли течь, крепили термометр и кислородное оборудование. Павел Александрович,
У Саши налицо был педагогический талант, или просто он полюбил мальчика? Симпатия явно была взаимной. Лера с любопытством наблюдала за ними. Сын менялся на глазах. В нем появилась уверенность в себе, целеустремленность, стойкость, — хорошие мужские качества. Саша вошел в их жизнь, никого не напрягая. Он жил своей жизнью, работал, но самое главное — он их ЛЮБИЛ. Это было самое главное, то, без чего невозможно существовать. Можно прожить на скудной пище, в плохом жилище, на минимальные деньги, но без любви жить нельзя! Хотя нет — наверное, можно. Но лучше так не жить. С другой стороны, отсутствие денег тоже не радует. Лера вспомнила однажды, как она жила еще несколько лет назад… Если бы Паншин ее не бросил, она бы так и плыла по течению, не имея не приличного жилья, ни денег. Нет. Жить так, как она жила раньше, ей бы очень не хотелось. Всего должно быть в меру. И любви, и денег…
Лера лежала в гамаке, с головой завернувшись в мохеровый плед, и смотрела в бездонную синь неба. От подвешенного состояния и от бездонности вверху кружилась голова.
— Бездонность… значит без дна, — лениво думала она, мерно покачиваясь в гамаке. — Но я же смотрю вверх. Значит, не могу смотреть на дно верха… Какие чудные мысли лезут в голову. А если бы протянуть руку и раздвинуть облака и эту озоновую синь, то, наверное, можно увидеть космос. А зачем мне смотреть на него днем, ведь я же могу и ночью на него взглянуть. Как же хорошо! Как хорошо жить! Любить! Чувствовать! Благодарю тебя, господи, за все, что у меня есть! Благодарю и ни о чем не прошу. Хотя нет, вру. Прошу. Оставь все как есть. Ничего больше не меняй в моей жизни. Только убереги меня от нависшей неизвестной опасности. Вот тебе и не прошу!.. Все время мы от него чего-то хотим, клянчим. Нас вон сколько, а он, бедный, один. Где же ему за всеми нами углядеть… — Лере почему-то стало жалко бога! Она представила себя в этом вселенском вакууме, и ей стало нехорошо и страшно. — Один, совсем один, — скорбела она по той могучей силе, которая вершит все судьбы. И вдруг заревела, взахлеб, слезами размером с горошину, голося по-бабьи, как на деревенских похоронах. Она жалела себя, своих домашних, сдохшую соседскую кошку, сохнущую яблоню, муху, запутавшуюся в паутине, голодающих африканцев, президента России. Она жалела весь мир. Всю планету. Все живое, населяющее ее…
На крыльцо вышел Саша, подошел, сел на землю рядом с гамаком. Грустно посмотрел на нее, не зная, отчего она ревет и чем помочь. Затем взял в руки ее ступню в белых махровых носках и стал целовать, потихонечку напевая известную песенку.
Я леплю из пластилина. Пластилин нежней, чем глина. Я леплю из пластилина Кукол, кошек и собак. Если кукла выйдет плохо, Назову ее дуреха. Если клоун выйдет плохо, Назову его дурак.Лера сквозь слезы улыбнулась. Саша встал с земли, подхватил ее на руки и понес в дом, продолжая напевать незамысловатый мотивчик. Он вошел в спальню и опустил ее на кровать. Гром перестал греметь, а молнии сверкать в ее душе. Гроза прошла… Слезы, как капли дождя, успели высохнуть. Остались только Сашины глаза — добрые, нежные, любящие. Она засмотрелась в них и увидела там все. Песенка оборвалась, и дыхания их соединились в одно. Губы припали к губам в желании утолить жажду, набраться новых сил.
Глава 11
Прошла неделя после ссоры со Стасом. Лера сидела в своем маленьком кабинетике в магазине и смотрела на мелькавших в окне прохожих. Записная книжка рядом с телефоном была перелистана несколько раз туда и обратно. Но ничего путного в голову так и не приходило. «Кому позвонить, что делать?» — эти мысли неотвязно вертелись в голове. Лера уж и из головы эту размолвку со Стасом выбросила и подумывала о поездке на Птичий рынок в поисках собаки, как мафиози снова объявился. Все так же вежлив и спокоен. Будто и не бывало той ночной бесноватости.