Брисингр
Шрифт:
— Да ты, оказывается, совсем выжил из ума, старый дурак! — воскликнул Галъбаторикс, и на этот раз в голосе его отчетливо зазвучал гнев. — Зря ты не принял мое предложение; ты бы мог стать первым и наиболее приближенным ко мне среди всех прочих моих рабов. Ничего, я еще заставлю тебя пожалеть о столь безумной приверженности твоей так называемой справедливости! К тому же ты заблуждаешься, ибо я могу удерживать вас в таком положении так долго, сколько захочу сам, потому что теперь я поистине обладаю могуществом богов, и никто не в силах помешать мне!
— Но нас тебе все же не одолеть! —
В ответ Галъбаторикс грубо выругался и высокомерно заявил:
— Твои философские рассуждения мне не помеха, старый эльф! Я — величайший из магов и скоро стану еще могущественней! Даже смерти не по плечу тягаться со мной! А вот тьы умрешь. Но сперва будешь долго мучиться. Тебе суждены такие страдания, каких ты даже представить себе не можешь. А по том я убью тебя, Оромис, и заберу себе твое сердце сердец, Глаэдр, так что вы оба будете служить мне до конца времен!
— Никогда! — воскликнул Оромис.
И Глаэдр вновь услышал звон мечей.
На время схватки Глаэдр прервал свою мысленную связь с Оромисом, однако их душевная связь была глубже, и он поэтому сразу почувствовал, когда Оромис весь сжался, обездвиженный чудовищной острой болью, сокрушающей кости и нервы. В страхе Глаэдр выпустил лапу Торна и даже попытался оттолкнуть от себя красного дракона, лягнув его мощной задней лапой. От этого страшного удара Торн взвыл, но с места так и не сдвинулся. Заклятье Гальбаторикса по-прежнему держало их обоих на месте, и ни один не мог сдвинуться больше чем на несколько футов.
Сверху снова донесся звон металла, и Глаэдр увидел, как мимо него проносится, падая вниз, меч Нёглинг. Золотистый клинок, сверкая, стремительно приближался к земле. А ведь большая часть магической энергии Оромиса была заключена именно в Неглинге! В том числе и его охранные чары! Без этого меча он будет беззащитен.
Глаэдр всей мощью навалился на невидимую стену, созданную магией Гальбаторикса, пытаясь пробить ее, но, увы, все его попытки оказались тщетными. И как раз в ту минуту, когда ему показалось, что Оромис немного приходит в себя и собирается с силами, он почувствовал, как лезвие Заррока рассекло тело эльфа от плеча до бедра.
Глаэдр взвыл.
Он выл точно так же, как выл Оромис, когда Глаэдр лишился в бою передней лапы.
Какая-то неодолимая сила проснулась в душе Глаэдра. Не думая больше о том, возможно это или нет, он отшвырнул в сторону Торна и Муртага, пустив в ход невероятно мощный магический удар, и те полетели, точно сухие листья на ветру. Потом, сложив крылья, Глаэдр спикировал вниз, в сторону Гилида, понимая, что если успеет быстро туда добраться, то Имиладрис и ее маги, возможно, еще смогут спасти Оромиса.
Но город оказался слишком далеко от них. А сознание Оромиса угасало с каждым мгновением… таяло… ускользало…
Глаэдр передал ему часть своих сил, пытаясь как-то поддержать его израненное тело, пока они не достигнут земли, но эльф, несмотря на мощный приток энергии, продолжал истекать кровью — она ручьем
"Глаэдр… отпусти меня, — мысленно приказал Оромис. — И, чуть погодя, добавил слабым шепотом: — Не оплакивай меня».
И Глаэдр почувствовал, как жизнь его напарника и друга растворяется в небытии.
Оромис ушел.
Ушел!
УШЕЛ!!
Душу Глаэдра заполнила тьма. И пустота.
Он остался один.
Весь мир, казалось, накрыла кроваво-красная пелена, вздрагивавшая в такт ударам сердца дракона. Он расправил крылья и полетел назад, туда, где состоялась эта последняя битва, надеясь отыскать Торна и его Всадника. Нет, он не даст им сбежать! Он их непременно поймает и разорвет на куски! А потом спалит их дотла своим огнем, чтоб от них и следа в этом мире не осталось!
Глаэдр заметил, как красный дракон устремился с высоты ему навстречу, и даже зарычал от горя и гнева, удвоив скорость. В последний момент Торн вильнул в сторону, явно намереваясь нанести удар с фланга, но ему не хватило ловкости и быстроты, чтобы уйти от разъяренного Глаэдра, который бросился на него и, впившись зубами ему в хвост, оторвал фута три окровавленной плоти. Из страшной раны фонтаном забила кровь. Крича от жуткой боли, красный дракон ринулся куда-то в сторону, промчался мимо Глаэдра и попытался напасть на него сзади. Глаэдр начал разворачиваться, но Торн оказался проворнее, и старый дракон ощутил вдруг резкую боль у основания черепа, и перед глазами у него все померкло.
Где же это он оказался ?
Он был там один.
Один, окруженный кромешной темнотой.
Один, в кромешной темноте, лишенный способности двигаться и видеть.
Он чувствовал чьи-то мысли, ощущал присутствие поблизости других существ, но то были не Торн и не Муртаг, а Эрагон, Арья и Сапфира.
И тут Глаэдр наконец понял, где он и что с ним произошло. И, осознав весь ужас случившегося, он страшно завыл в этой непроницаемой тьме. Он выл и выл, полностью отдавшись своей боли и безумному отчаянию, и ему было все равно теперь, что сулит ему будущее, ибо Оромис был мертв, и он остался один.
Один!
Эрагон наконец пришел в себя и вновь начал осознавать то, что происходит вокруг.
Он лежал, свернувшись в клубок, и по лицу его текли слезы. Тяжело дыша, он рывком заставил себя подняться на ноги и увидел перед собой Арью и Сапфиру.
А еще через минуту полностью осознал, где находится. Та женщина-маг, на которую он собирался напасть, лежала перед ним, сраженная одним ударом меча. Духи, созванные ею и остальными магами, исчезли. Во всяком случае, их нигде видно не было. Госпожа Лорана по-прежнему сидела в своем кресле. А Сапфира как раз с трудом поднималась на ноги, находясь на противоположном конце огромного зала. Маг, сидевший ранее на полу в центре магического треугольника, стоял теперь рядом с Эрагоном и держал за горло Арью, подняв ее в воздух.