Британские СС

Дейтон Лен

Дуглас схватил Сильвию за руку и, прежде чем она успела запротестовать, вытащил наручники и защелкнул у нее на запястье – достаточно резко и жестко, чтобы это было болезненно.

– Какого черта?! – заорала Сильвия, но Дуглас уже силком тащил ее мимо очереди.

Народ вяло завозмущался, но Дуглас лишь уверенней стал работать локтями.

– Командир! – крикнул он. – Кто тут главный?

– Что надо? – отозвался прыщавый юный фельдфебель в металлическом нагруднике, какие носили военные полицейские при исполнении.

Полевой куртки на нем не было, и Дуглас предположил, что это

и есть начальник патруля. Так что он продемонстрировал юнцу полицейское удостоверение и быстро заговорил по-немецки:

– Вахтмейстер, я веду эту женщину на допрос. Вот мой пропуск.

– А ее документы? – бесстрастно спросил фельдфебель.

– Утверждает, что потеряла.

Фельдфебель равнодушно взял у Дугласа пропуск, тщательно изучил, сверил лицо с фотографией.

– Давайте, давайте! Мне весь день тут торчать? – нетерпеливо поторопил Дуглас, зная, что военная полиция может расценить вежливость как признак нечистой совести.

– Хватит дергать, больно! – огрызнулась Сильвия. – Синяки будут! Вот, погляди, скотина!

Фельдфебель смерил их обоих злобным взглядом и проорал:

– Следующий!

– Пошли. – Дуглас быстрым шагом миновал кордон, таща Сильвию за собой.

Вымокшие до нитки, они молча пробирались между машин, стоящих в ожидании досмотра. Через арку Адмиралтейства на Трафальгарскую площадь выехал комфортабельный туристический автобус. К окнам приникли физиономии молодых солдат. Они глазели по сторонам и посмеивались над экскурсоводом, который пытался вещать в микрофон на ломаном немецком. Один парень помахал Сильвии из окна. Распугивая мокрых голубей, Дуглас волок ее через пустую, омываемую дождем площадь.

– Мне вот интересно, ты сам себя слышал? – Сильвия растирала запястье под наручником. – «Самый ценный документ, который могут выдать иностранцам». Иностранцам! Каково?

Дуглас подумал, что это очень по-женски – прицепиться к какой-нибудь уже забытой фразе и устроить сцену.

– Хватит. – Он огляделся, раскрыл наручник и отпустил ее локоть.

– По-твоему, это мы иностранцы?! – не унималась Сильвия. – Немчура тут, значит, у себя дома, а мы так, шваль подзаборная, которая должна ползать на брюхе и сапоги им лизать!

– Хватит уже, Сильвия, – повторил Дуглас.

Ему претила грубость из уст женщин, хотя, работая в полиции, давно бы следовало к таким вещам привыкнуть.

– Отвали от меня, подстилка гестаповская! – Она толкнула его ладонью в грудь. – У меня есть друзья, которые не станут пресмыкаться перед фрицами! Но где уж тебе понять! Ты ведь так занят! Столько надо сделать за них грязной работы!

– Чую, компания Гарри Вудса не прошла для тебя даром, – проговорил Дуглас, тщетно пытаясь обратить разгорающийся скандал в шутку.

– Ты жалок! – выкрикнула Сильвия. – Понятно тебе? Жалок!

Она была хорошенькая, но сейчас Дуглас будто увидел ее другими глазами. Молоденькая девчонка со слипшимися от дождя волосами, с размазанной помадой, в плащике не по размеру через десять лет станет склочной мегерой с громким голосом и вечно поджатыми губами. Дуглас четко понял: у них никогда ничего не вышло бы. Просто стечение жизненных обстоятельств: ее родители погибли под бомбежкой за несколько дней

до того, как Дуглас потерял жену. Вполне естественно, что они с Сильвией потянулись друг к другу в отчаянном поиске хоть какого-то утешения, принятого ими обоими за любовь. То, что прежде воспринималось им как обаятельная юношеская самоуверенность, теперь выглядело скорее упрямым эгоизмом. Вероятно, у нее уже другой, и наверняка кто-то помоложе, но выяснять Дуглас не стал – она бы в любом случае заявила, что так и есть, просто из мстительного удовольствия.

– Мы оба жалки, Сильвия, – только и ответил он. – Вот в чем дело.

Они стояли у одного из бронзовых львов Ландсира; в потоках дождя зверь казался выточенным из черного дерева. Площадь почти обезлюдела – к тому моменту даже самые стойкие из немцев попрятали фотокамеры и ушли под крышу. Сильвия грела одну руку в кармане, а другой откидывала мокрые волосы со лба. Она улыбалась, но в глазах ее не было ни капли веселья и ни толики доброты или сочувствия.

– Ты бы воздержался от шуточек в адрес Гарри, – заметила она едко. – Он единственный друг, который у тебя остался. Сам хоть понимаешь?

– Гарри тут ни при чем, – устало отмахнулся Дуглас.

– Ты ведь понимаешь, что он – один из наших?

– Из каких наших?

– Из Сопротивления, болван! – выпалила Сильвия и расхохоталась при виде его реакции.

Какая-то женщина, толкающая перед собой тележку с мешком угля, оглянулась на них и заторопилась дальше.

– Гарри?!

– Да, Гарри Вудс, помощник самого Скотленд-ярдского снайпера, прихвостня гестапо, неусыпно следящего за всеми, кто осмелится показать язык вслед оккупантам!.. Представь себе, этот человек смеет противостоять фрицам!

Она подошла к фонтану и посмотрела на свое отражение в воде.

– Ты точно напилась, – констатировал Дуглас.

– Разве что пьянящего воздуха свободы.

– Смотри, как бы голову не вскружило.

Ее мелодраматичное позерство было даже почти смешно. Вероятно, так находил выход страх, который она пережила во время проверки.

– В общем, ты пригляди там за нашим дорогим Гарри, – крикнула она нервно. – И передай ему вот это – со всей моей любовью.

В ее руке мелькнул пропуск. Прежде, чем Дуглас успел опомниться, она размахнулась и зашвырнула красную «корочку» в самую середину фонтана. Тяжелые капли дождя так сильно ударялись о мостовую, что над ней зависло серое облако мелких брызг. Сильвия быстро зашагала в сторону Национальной галереи.

Сквозь пелену дождя Дуглас едва различил под водой красный уголок среди брошенных туристами монеток, коробочек из-под фотопленки и оберток от мороженого. Если пропуск найдет какой-нибудь немецкий офицер, выволочка будет всему отделу. Пару секунд Дуглас колебался, а потом все же полез, рассудив, что все равно уже вымок до последней нитки, так что купание в фонтане погоды не сделает.

Глава 5

Вернувшись в кабинет, Дуглас едва успел привести себя в порядок и сменить мокрую обувь, как получил сообщение со второго этажа. Генерал Келлерман желал переговорить с ним, если это удобно. Дугласу было удобно. Он бегом поднялся наверх.