Бритва Дарвина
Шрифт:
В конце концов флотские пообещали освободить для спасательной миссии большой вертолет «Си Сталлион», который сейчас занят переброской из Сайгона на морские транспорты важных вьетнамских политиков с их семьями и пожитками.
В четыре ноль-ноль не было ни налета авиации, ни ракетного обстрела с «Хью», ни спасательного вертолета… Дар понял, что после восхода солнца ни о какой эвакуации по воздуху не может быть и речи, потому что вьетнамцы подтянули к далатскому реактору мощные противовоздушные орудия и стрелков с ручными гранатометами.
В пять сорок Дар, еле держась на ногах от усталости, отложил «М-14»
Когда над далатским реактором во второй раз «вышла из мрака младая, с перстами пурпурными Эос» – эта строка из Гомера эхом отдавалась в сознании Дара, – он впервые почувствовал, что засыпает на ходу. Он почувствовал, что поддается нахлынувшему страху и жажде крови, почувствовал, что теряет самообладание, которое старался выработать в себе в течение всей своей короткой жизни.
Шесть «Фантомов» F-4 прилетели в шесть сорок пять утра. Они разбросали вокруг столько напалма, что у Дара обгорели брови и почти все волосы. Не успел затихнуть оглушительный рев улетевших «Фантомов», как в бой вступили «Хью». Они расстреливали ракетами и поливали из пулеметов джунгли по всем четырем направлениям от реакторного комплекса.
Из джунглей в небо взвились ракеты, выпущенные из ручных гранатометов. Ракеты оставляли за собой дымовые хвосты, словно фейерверки на День независимости. Но «Хью» скользили очень низко, всего в паре метров от земли и поваленных танками изгородей. Они пролетели насквозь стену огня и начали обстреливать джунгли из пулеметов, приняв на себя массированный огонь легкого оружия вьетнамцев, но не рисковали набирать высоту, чтобы не попасть под ракетный удар.
А потом прилетел «Си Сталлион» и закрутил винтами дым в сложные спирали, загипнотизировавшие измотанного до полного отупения Дарвина Минора. Дар даже забыл, что нужно куда-то идти, – его зачаровали причудливые спирали и завихрения дыма, расходящиеся от мощных лопастей вертолетных винтов.
Много лет спустя Дарвин исследовал фрактальные вариации этого феномена, применив к ним математическую теорию хаоса. Но из событий, происходивших в шесть сорок пять утра второго дня в Далате, Дарвин запомнил только, как Чак оттаскивал его с галереи, как он нес тело сержанта Карлоса в ожидающий вертолет, а Чак в это время нес обмякшее тело Неда, а потом вернулся обратно на галерею, чтобы помочь ученым погрузить в вертолет свинцовые контейнеры с изотопами и прочие трофеи.
Самым главным трофеем был свинцовый контейнер, в котором содержалось восемьдесят граммов бесценного плутония, – точно так же, как случайный камень с поверхности Луны, который астронавты с «Аполлона» подобрали сразу после высадки из лунного модуля, несколько лет назад. Чак поднял этот контейнер и понес в вертолет, а Дар тем временем загружал последний ящик с радиактивными отходами.
У Дарвина перед глазами до сих пор ясно стояла эта картина – в спину Чаку впивается сразу полтора десятка пуль. Дым немного развеялся, и вьетнамские снайперы начали стрелять из-за внутреннего круга поваленного ограждения.
Дар замер на месте. Уолли и Джон уже забрались внутрь вертолета, а Дар все еще был снаружи, меньше чем
А потом над головой у Дара пролетел вертолет «Хью» – тоже очень, очень медленно – и расстрелял вьетнамцев из пулемета.
В абсолютной тишине – Дарвин не слышал ни единого звука – пустые гильзы из пулемета отлетали и падали, падали сотнями, тысячами, падали вниз, ослепительно сверкая в лучах восходящего солнца. Солнечный свет, отражавшийся от тысяч падающих стреляных гильз, создавал невиданное по красоте зрелище. Внезапно всех вьетнамских снайперов разом накрыло облаком пыли и отбросило вниз и назад, как будто их походя смела невидимая десница божия.
Дар взвалил тело Чака на плечо, подхватил бесценный контейнер с плутонием и побежал к вертолету.
В этот день Дар из всего полета к ожидающему кораблю запомнил только одно – последний взгляд на далатский реактор, окутанный клубами дыма. Все шестиэтажное здание было покрыто выбоинами от пуль. На бетонной стене снизу доверху негде было приложить ладонь так, чтобы не прикрыть один или два выщербленных пулями кратера.
Мешков с песком больше не было – их изорвало пулями в клочья.
Дар совсем не запомнил, как вертолет садился на корабль-авианосец. Он смутно помнил только о небольшом недоразумении, которое случилось, когда его принесли в переполненный госпиталь.
Корабельный хирург спросил:
– Насколько тяжело вы ранены?
– Я не ранен, – сказал Дар. – Это просто ссадины от рикошетов и порезы от осколков бетона.
С него сняли ботинки, срезали изорванные, пропитанные кровью рубашку и брюки и обмыли губкой залитое кровью тело.
– Извини, сынок, – сказал пожилой хирург. – Дело плохо. В тебе сидят по меньшей мере три пули.
Дар не особенно встревожился, даже когда ему начали давать наркоз. Он на себе отнес в вертолет сержанта Карлоса, а потом Чака. Он не может быть слишком уж сильно ранен. Скорее всего пули из «АК-47» потеряли большую часть кинетической энергии при ударе о бетонную стену или пролетели сквозь полупустой мешок с песком и только потом, уже на излете, попали в него. Дар даже не помнил, когда его ранило.
Дар пришел в себя через четыре дня после операции, и узнал, что огромный авианосец настолько переполнен беженцами, что самолеты и вертолеты – в том числе и «Си Сталлион», который их спас, – пришлось столкнуть с палубы в море, чтобы освободить место для посадки других вертолетов, привозивших важных шишек из Сайгона.
Дар снова заснул. Когда он проснулся в следующий раз, Сайгон уже перешел в руки коммунистов, которые сразу же переименовали город в Хошимин.
Последние дипломаты и сотрудники ЦРУ собрались на крыше американского посольства – их забирали оттуда маленькие быстрые вертолеты, – а тем временем заградительный отряд морской пехоты сдерживал натиск тысяч обезумевших вьетнамских союзников. Потом морских пехотинцев тоже эвакуировали на вертолетах, под массированным огнем противника.