Бритва Оккама
Шрифт:
Ари со смущенным видом вошел в гостиную.
Он обожал эту комнату. Во всем здесь чувствовалась рука Лолы. Мебель, ковровое покрытие, чехол на диван-кровати были пастельного цвета. Она собрала столько безделушек, что хватило бы на квартиру в два раза больше, но все стояло на своих местах: раскрашенные рамки с фотографиями друзей и родных, ее модные японские фигурки, сотни книг, ароматизированные свечи, горы дисков, целые собрания журналов, посвященных современному искусству, и множество вещичек, которые наверняка для нее что-то значили. Пустые флаконы
Ари опустился на диван.
— Ты скажешь наконец, как ты здесь очутился? Меня через полчаса ждут в «Триптихе»…
— Ты идешь на концерт?
— На вечеринку в стиле хард-кор. Да тебе все равно не понять. Ну же, колись…
Ари не сводил с Лолы своих синих глаз. Еще не поздно передумать, оставить ее в покое. Но у него не было сил молчать. Только не теперь. Ему нужно выговориться. Перед кем-то, кто его знает и, как он надеялся, поймет.
— Лола, я только что убил человека.
Она от удивления приоткрыла рот, затем, осознав, что разговор будет серьезнее, чем она думала, тихо села напротив.
— Как это?
Ари рассказал ей обо всем по порядку. Об убийстве Поля, о машине на реймской улице, о таинственном письме и наконец — о типе, в которого он всадил две пули сквозь стену своей квартиры. О типе с татуировкой в виде черного солнца на руке. Потрясенная Лола слушала его, не прерывая.
— Я словно в кошмарном сне. И разумеется, мне поневоле приходит в голову, что все это как-то связано.
— Так вот что на тебя нашло позавчера! Почему ты мне тогда ничего не сказал?
— Не хотелось тебя грузить…
— Ты и правда такой придурок?
— Ты же меня знаешь! Сейчас, когда я все тебе рассказал, я чувствую себя идиотом. Достаю тебя своими проблемами, а тебя ждут на вечеринке… У тебя наверняка найдутся дела поинтереснее, чем выслушивать жалобы старого легавого.
— Хватит, Ари. Я вовсе не обязана идти на эту вечеринку. Виски?
— С удовольствием.
Она налила им обоим.
— Ты ни в чем не виноват, Ари. Тот тип проник к тебе в квартиру, он в тебя стрелял. Ты защищал свою жизнь.
— Понимаешь, мало сказать себе — у меня не было выбора. Не так просто смириться с тем, что убил человека.
— Ари! Ты же полицейский! Ты воевал в Хорватии… Нельзя так терзаться из-за этой истории!
— Там я был не солдатом, Лола, а гражданским полицейским. Участвовал в операции по разоружению. Мне не приходилось то и дело стрелять в людей.
— Да, но ты же всякого навидался, верно?
— Верно. Но это не одно и то же. Там была война. Здесь все иначе.
— А может, на тебя так подействовала смерть Поля?
Ари глотнул виски.
Лола нежно сжала его колено.
— Ладно. Покажи мне письмо
Ари достал из кармана ксерокопию и развернул ее на низком столике. Лола, сидевшая, поджав ноги, прямо на полу, придвинулась поближе и вгляделась в документ.
— Что это за чертеж? Похоже на корабельный компас или средневековый астрономический прибор…
— Думаю, так оно и есть.
— А все эти надписи… На каком они языке?
— Сам не знаю. Надпись вверху похожа на шифр: «LE RP —O VI SA». А те, что внизу, наверное, на старофранцузском, как по-твоему?
Лола попыталась прочитать каллиграфическое письмо:
— «Je ui cest engien que gerbers daureillac aporta ichi li quex nos aprent le mistere de со qui est en son le ciel et en cel tens navoit nule escriture desore». Все-таки тут немало понятных слов… Покажи-ка мне второй текст: «Рог bien comenchier, ia le cors de le lune deuras siuir par les uiles de franche e dailleurs lors prenras tu mesure porc о que acueilles bon kemin». И впрямь похоже на старофранцузский.
— Да. Но, вероятно, совершенно особая его разновидность… Видишь, здесь есть приписка: «L.:VdH.:»? Треугольник из трех точек — сокращение, которое используют масоны для шифровки своих текстов. И что удивительно, документ, похоже, составлен гораздо раньше XVIII века, когда возникло масонство. В тот день, когда убили Поля, я видел у него в витрине скрещенные наугольник и циркуль. В совпадения я не верю. Думаю, а не был ли Поль масоном, и главное, не связано ли это с его убийством…
— По-твоему, будь он масоном, он бы тебе ничего не сказал?
— Наоборот. Не представляю, зачем ему от меня что-то скрывать.
— Так или иначе, рисунок — просто фантастика. Хочешь, поищем в Интернете, что это может быть?
— Сжалься, только не это! Если я хочу, чтобы завтра у меня была ясная голова, мне не стоит торчать всю ночь перед компьютером…
Лола улыбнулась. Ее всегда забавляла неприязнь Ари к компьютерам. Она знала, что у него это форма кокетства: ему нравилось строить из себя неприспособленного к высоким технологиям интеллектуала.
— Как хочешь…
Молча рассмотрев документ, она выдвинула из столика ящик и извлекла из него старую деревянную коробку, в которой лежали длинные полоски папиросной бумаги, картонные прямоугольники, табак и завернутый в фольгу пакетик.
— Я не оскорблю твой полицейский нюх, если сверну себе косячок? — спросила она, подняв на него глаза.
— Ты это уже делала, — бросил он равнодушно. — К тому же официально я в отпуске.
Обычно, когда Лола курила при нем косяк, Ари довольствовался тем, что снисходительно на нее посматривал… Но сегодня он был не прочь к ней присоединиться. Вообще-то он подозревал, что сейчас она вынула свои запасы не случайно. Он уже много лет не курил гашиш, но, насколько он помнил, на него это действовало усыпляюще, и мысль хорошенько выспаться показалась ему соблазнительной.