Бро
Шрифт:
Марлен приподнял винтовку, глянув в прицел. Я последовал его примеру. В перекрестье попала голова Йозефа Павела, будущего главы МВД. Этот предатель велит разбирать укрепления на границе с ФРГ — милости просим, товарищи немцы! А где-то в Татрах по его приказу уже создан концлагерь, куда сгоняют честных людей. Что ж, такие были даже в войну, особенно в Словакии — тысячи словаков перешли в Белоруссию, партизанили или вступали в Красную Армию.
А это кто? О, сам Ота Шик пожаловал, правая рука Дубчека, реформатор хренов… А с ним Олдржих Черник, лучший друг диссидентов
— Множим на ноль! — вытолкнул Осокин.
В прицеле качнулся Млынарж. Я прицелился в голову, набитую левацким пафосом герильи, и плавно выжал спуск. Винтовка грохнула. Мгновение спустя пуля вошла Зденеку в левое ухо и вышла из правого, забрызгав мозгами Свитака.
Даже в оптику было видно, как тот побелел. Я поспешил выстрелить, пока ботана не скрючило в рвотном позыве. Успел! Пуля пробила плешь на макушке.
Упал Черник с простреленным сердцем. Ото Шику разорвало шею, пуская кровь из сонной артерии.
Йозеф Павел оказался самым шустрым — он развернулся, и кинулся бежать к отелю. Марлен ранил его в ногу, Павел упал, но тут же пополз на карачках к дверям. Я целился тщательней бро. Добил.
Немецкие эмиссары метались по террасе, не зная, где укрыться. На чернявого «гостя» Марлен истратил два патрона, но так и не пристрелил, а «мой», который блондин, «истинный ариец», залег под самой балюстрадой.
Лишь теперь охранники открыли огонь, стреляя с перепугу во все стороны. Я их не трогал, хотя пара пуль и прозудела в нескольких шагах, сбривая ветки.
— Уходим! — скомандовал Марлен, и мы перебежали мимо скалы, прямо на поляну, где дожидался «Лендровер». Бросив оружие в багажник, я плюхнулся за руль — и не забыл подмигнуть Маринке.
Двигатель заворчал, выгоняя машину на убитую дорогу, заросшую травой и кустарником, и покатил к шоссе.
* * *
Незаметно уйти не удалось. На подступах к Карловым Варам за нами припустились оранжевые «Жигули» с синим «ведерком» на крыше. А на белых дверцах и капоте были намалеваны огромные черные буквы «VB».
— «Общественная безопасность», — небрежно перевел Марлен. — Она тут вроде полиции.
— Сигналят… — сообщил я, поглядывая в зеркальце заднего вида. — Останавливаться нельзя. Эти… которые вроде полицаев, очень удивятся арсеналу в багажнике.
— Что предлагаешь? — напрягся Осокин.
Я объяснил. И выжал газ.
Само собой, у «Жигулей» тоже прыгнула стрелка спидометра. Погоню мы не заказывали… Углядев ближайший поворот, я свернул, пересекая осевую, и затормозил.
— Давай, бро!
Я выскочил из «Лендровера», подхватив чешский автомат с длинным названием, оканчивавшимся на «…vzor», и присел на колено. Марлен повторил тот же фокус со своей стороны.
«Вежейна безпечност» в оранжевом исполнении вылетела из-за поворота, визжа тормозами, и я выпустил короткую очередь, целясь
Мы не хотели убивать деятелей «VB», те сами виноваты — резко сдали вправо, слетев с обочины, и «Жигули» закувыркались по каменистому склону, разваливаясь и кутаясь в полотнище огня. Бак все-таки рванул.
— Уходим! — выдавил Марлен, дергая губами.
Я его понимал прекрасно. Мы уже заработали расстрельную статью, и девчонкам нашим тоже не поздоровится. Если словят.
Шаркнули шины по гравию, разгоняя джип. Хорошо, хоть дорога пуста, обошлось без свидетелей. Я покривился, вспомнив заключительные кадры «Бриллиантовой руки», где «Москвич» контрабандистов летит над лесом, а Лёлик рявкает: «Сядем усе!»
А вот мы не сядем. Мы станем — у стенки. И — в расход…
Я сбавил скорость. «Лендровер» подъезжал к Карловым Варам.
Суббота, 2 сентября. День
ЧССР, Низкие Татры
Две недели мы кочевали по горам и долам. Не доезжая Брно, заправились, до кучи набрав бензину в пять огромных канистр. Туристов из Америки встречали с почтением, особенно в Чехии, да и в Словакии очень любили доллары.
Затарились в «Тузике» — так прозывали магазины «Тузекс», аналоги нашей «Березки», но с чехословацким колоритом. Просто так, за валюту, покупать не рекомендовалось, могли и задержать. Надо было менять рубли и доллары у «вакслаков», полузаконных менял цыганской наружности, на боны. Вот этими самыми бонами мы и расплачивались.
Накупили колбасы… Марина еще негодовала на чехов — даже в обычных государственных магазинах лежало одиннадцать сортов сосисок, а им всё мало!
Овощей набрали — мешок и пару ящиков. В общем, ушли в автономное плавание, внимательно поглядывая по сторонам.
Ситуация сделалась зыбкой, допуская разброд с шатанием — расстрел «реформаторов» в Яхимове ударил рикошетом по верхушке, и пошла грызня. Кто-то спешил занять места «невинно убиенных», кто-то азартно толкался в массовке, не в силах влиять на события.
«Жигули» и «Волги» с надписями «VB» колесили по всей стране, отряды рабочей милиции рыскали по Праге и Братиславе, не зная толком, что же они ищут. А изо всех щелей уже лезли микрогитлеры и чегевары, чуя предвестия смуты.
Нам удалось передать адреса нескольких подпольных складов чекистам в советском посольстве. Те доверили шмон коллегам из туземной Службы госбезопасности.
В принципе, многие местные агенты стояли на правильных позициях, хотя раскол прошел везде, становясь все глубже, накаляя обстановку. Служаки из «Статни безпечност» нагрянули к схрону одновременно с подпольщиками — и завязался настоящий бой. Очереди так и хлестали, в том числе пулеметные. Из Праги послали броневичок ОТ-66, и борцуны подбили его из гранатомета.