Бродячий труп
Шрифт:
— Не могу поверить своим ушам. Ты работаешь на меня?
— Некоторым образом.
— Как это случилось?
— Ну, это не столь важно. Во всяком случае, сейчас. Главное, что я постараюсь очистить всю округу от Ники Домано и некоторых членов его шайки. А это не сделает вас несчастным.
— Это сделает меня счастливым. Я жажду прикончить этого сукина сына. Пришить всех его ублюдков.
— Среди прочих и этот вопрос я собирался обсудить с вами. Я точно знаю, что капитан Сэмсон не будет счастлив — и практически никто не будет счастлив, — если вы решите убить всех этих ублюдков. Капитан просил
Он еще шире раскрыл свои огромные глаза и выпучил их на меня.
— Я просто трепался, Скотт. А за это ведь не сажают? Живи и давай жить другим — таков мой девиз.
— Угу. Только вот Старикашка уже не живет, так?
— Что верно, то верно. Собираемся хоронить Старикашку завтра. Очень жаль, что тебя не будет на поминках.
Интересно, что именно имел он в виду под этим «очень жаль».
— Это будут строго семейные похороны, — продолжил он. — Только семья и сотрудники по бизнесу. И близкие друзья, вроде нас. Но простимся шикарно. Один ящик потянет на две с половиной штуки. Специальный катафалк, лучшее место на кладбище, всякие там цветы, венки...
— Ну, вы даете! Он никогда так не жил! — откликнулся я. — Но я имею в виду распространившийся слух о том, что Старикашку прикончили боевики Домино, и что вы собираетесь отомстить. А это-то как раз и не нравится капитану Сэмсону.
— Ему не о чем беспокоиться. Во всяком случае в отношении нас, — Александер посмотрел большими глазами на своих мальчиков. — У нас нет никаких злых умыслов. Ведь так, ребята?
Ему ответил хор голосов: «Ага», «Сам знаешь», «Нам на это начхать» и тому подобное, с выражением такой преувеличенной чистоты и невинности, от которого у них должно было свести челюсти. Они походили на пацанов с полными пригоршнями печенья, спрашивающих: «Какое печенье?» Так что не составляло труда догадаться: они намереваются перебить всех этих сукиных сынов.
Но я сказал Александеру:
— Рад слышать, что улицы не будут завалены трупами. Лос-Анджелес и без того не очень чистый город. По крайней мере, вы не против того, чтобы я надавил немного на Домино и его корешей?
— С чего мне быть против? Я надеялся, что ты попытаешься отквитаться.
— Отквитаться?
Он посмотрел вверх, в пространство, словно следил за полетом шмеля, потом повернулся ко мне и спросил:
— Или кто-то другой отделал тебя так, что тебя хоть в гроб клади?
— Неплохо. Нет, это действительно был Домино и пара его дружков. Может, вы мне подскажете, где они ошиваются в дневное время?
Он покачал головой:
— Мы сами пытались най...
Александер резко оборвал себя, недовольный самим собой. Если бы он соображал чуточку быстрей, у меня возникло бы подозрение, что ему известно, где находится Домино, и он только делает несведущий вид. Но, очевидно, Александер действительно понятия не имел, где его искать.
Он посмотрел куда-то за меня, и я оглянулся. От дома к нам приближалась женщина с большим подносом, уставленным стаканами.
— Наконец-то Клара соизволила появиться, — небрежно бросил Александер.
Клара. Его жена.
Ее надо было видеть, это я вам говорю. Несколько галлонов слабительного пошло бы ей на пользу. Но этого было бы недостаточно. Приземистая, объемистая, мускулистая, с фигурой борца, не проигравшего ни одной схватки. И с лицом — каким лицом! Произойди что угодно, это никак не отразилось бы на нем. Как у типа с «магнумом» 44-го калибра в кобуре под мышкой. Да, деньги — все же не всё. Я, например, даже не послал бы ей воздушный поцелуй, хоть за миллион.
Александер, раздавая напитки, обратился ко мне:
— Ты дернешь чего-нибудь?
Я чуть было не взял стакан, но все же воздержался:
— Нет, спасибо. Так вы не знаете, где я мог бы найти хоть одного из приятелей Домино?
— Зачем?
— Ведь кто-то именно из них пришил Старикашку?
— Понятия не имею.
— Но вы же были там и могли видеть...
— Ничего я не видел, кроме люка — я еле в него втиснулся.
— Ну, Александер. Среди причин, приведших меня сюда, была надежда, что вы мне поможете немного. Хоть я и признаю, что сотрудничество между нами — вещь почти невероятная в этом мире.
Он рассмеялся.
— В этом ты не ошибаешься.
— Если вам известно, кто застрелил Старикашку, даже если вы подозреваете кого-нибудь, стоило бы назвать его мне. Когда полиция навесит убийство на нескольких подручных Домино, хоть на два-три человека их будет меньше за вашей спиной. Это же вам на руку!
— Конечно. Но я просто ничего не знаю, Скотт.
Вот и все. Помощи от него ждать не приходилось. Как и от его жутких корешей. Все они вели себя неспокойно, словно не в силах были видеть меня живым. Однако, по крайней мере на некоторое время, между нами было установлено определенное перемирие. Никто не знал лучше меня, каким длительным оно окажется, но все же это было лучше, чем оказаться между дулами двух шаек.
Парни начали терять терпение. Пробка опустил свои брови так, что они оказались почти на одном уровне. Ладди снова принялся ковырять в носу. Остальные задвигались, усаживаясь поудобнее. Один Мэтью Омар вел себя нормально. Откинувшись на спинку стула и скрестив короткие ноги, он щупал глубокую ямочку на подбородке, улыбаясь, будто его рассмешила некая тайная шутка. Омар, единственный из всей компании, несомненно, усек иронию ситуации и наслаждался ею.
Когда Клара приносила выпивку, я заметил Зазу, — во всяком случае, я догадался, что это была она, — вышедшую из дома в пляжном костюме. В том направлении, куда она пошла, большое пространство было огорожено красным забором шести футов в высоту.
Я встал и объявил:
— Я сообщу капитану Сэмсону то, что вы мне сказали, Александер.
— Ага, скажи ему.
— Когда похороны Старикашки?
— В два тридцать. А что?
— Да так. Это в «Вечном покое»?
— Откуда, дьявол тебя возьми, ты знаешь это?
— Из утренней газеты. Просто я забыл время церемонии.
— Газета? Черт, почему?
— Обычное дело. Последнее «прости» с местным бизнесменом Гарри Дайком — что—то в этом роде.
— Я и не подозревал, что сообщение так скоро появится в газетах.