Броненосные крейсера типа “Адмирал Макаров”. 1906-1925 гг.
Шрифт:
Но у новой бюрократии были свои виды. С благой вроде бы целью вместо Г.И. Лидова, был назначен другой, также бесспорно достойный инженер, старший помощник судостроителя В.В. Константинов (1811-после 1926). В 1902–1904 гг. он после А.Э. Шотта завершал достройку и сдачу броненосца “Князь Потемкин-Таврический”, и, хотя корабль нуждался в восстановительных работах после мятежа, строителю нашли другое назначение.
“С самой хорошей стороны” его рекомендовал бывший главный корабельный инженер Севастопольского порта П.Е. Черниговский (1855-?), который ранее — в 1898–1902 гг. — был членом наблюдающей комиссии при постройке в Америке крейсера “Варяг” и броненосца “Ретвизан”. С 1905 г. служил в Петербурге в МТК и с 1908 до 1910 гг. начальником Адмиралтейского завода. Как говорилось в ответе А.М. Лазареву, назначение В.В. Константинова 25 июля 1905 г. бывший тогда за Главного инспектора
27 августа 1905 г. В.В. Константинов прибыл в Тулон и приступил к наблюдению за работами. В начале января 1906 г. вместо Лазарева наблюдение возглавил прибывший из Петербурга капитан 1 ранга Г.И. Залевский.
Броненосный крейсер “Баян”. 1903 г. (наружный вид)
2 апреля 1905 г. новый крейсер (вместе с “Баяном” и “Палладой”) был зачислен в списки флота под названием “Адмирал Макаров”. Этим поспешным актом рассчитывали поднять боевой дух шедшей тогда на Дальний Восток 2-й Тихоокеанской эскадры. Официальной датой начала постройки корабля в донесениях наблюдающих называлось 22 марта/4 апреля 1905 г., но записка № 1 о степени готовности корабля была датирована лишь 1 февраля 1906 г. Очевидно, фирма, пользуясь неорганизованностью и нестабильностью наблюдения, мало информировала наблюдающих о ходе работ.
Невнятной была и форма отчетности. Проектный состав строительной нагрузки включал вес корпуса с устройствами (4684 т), вес палубной брони (344 т), вес всей остальной брони 1086,5 т), полный вес корпуса с броней составлял (6114,5 т). Стоимость корпуса с установкой брони составляла 18450000 франков. Изготовление корабля к плаванию назначалось на 1/14 сентября 1907 г., сведенные в 15 статей виды работ в итоге давали готовность к 1 января 1906 г. 30,19 % “по стоимости” и 51,91 % “по весу”. На 1 февраля эти показатели составляли 33,28 % и 54,94 %. Из предусмотренных проектом 1 950 000 заклепок установлено было 500 000. В числе первых задержек обнаружился привычный изъян французского литейного производства. Из-за огромных раковин (наибольшая глубина доходила до 35 мм при толщине металла 58 мм) в январе пришлось забраковать две муфты гребных валов (левого и правого). Заводу пришлось извлекать уже установленные в корпусе корабля муфты и заменять их. Спуск крейсера на воду, назначавшийся на февраль, отложили на май. В своей записке № 2 от 1 марта 1906 г. о ходе работ наблюдающий инженер Н.В. Долгоруков указывал, что переделка забракованных дейдвудных труб не может служить причиной к переносу срока сдачи корабля. Только 21 февраля 1906 г. в ГУКиС был получен и передан в МТК перевод на русский язык контракта, заключенного с фирмой 20 апреля/3 мая 1906 г. Его подписали представитель фирмы Видман и начальник отдела Сооружений ГУКиС контр-адмирал А.Р. Родионов (тот самый, что был первым командиром “Баяна” при его заказе в 1899 г.).
Контракт подтверждал главнейшие характеристики корабля и его вооружение, включающие 2 8-дм, 8 6-дм, 20 3-дм (почему-то 75-мм калибр не обозначен), 4 57-мм пушек и 4 пулемета Максима, два подводных минных аппарата и сети минного заграждения. Уточнялось также, что “ввиду постройки в России двух подобных крейсеров завод передает наблюдающим для C-Пб порта один экземпляр всех общих и рабочих чертежей”. Гарантировалась также доставка ведомости заказа материала для всех деталей. Не оговаривались, однако, сроки получения этих чертежей и ведомостей, что по сути освобождало фирму от предоставления заказчику необходимого для постройки полного комплекта рабочих чертежей.
В пору было повторить слова покойного управляющего Морским министерством П.П. Тыртова, в сердцах вырвавшиеся у него по поводу очень уж добрых отношений морского агента в США с американской броневой фирмой: “Нечего сказать, усердны агенты Морского министерства”. Подтверждался и фантастически либеральный срок готовности крейсера. Вполне законченный, он должен быть готов войти в док перед испытанием спустя 32 месяца со дня выдачи наряда на постройку. Продолжительность этих испытаний и вовсе не оговаривалась. Приводились штрафы за неисполнение условий контракта, подтверждалась и стоимость заказа — 18 450000 франков. В апреле 1906 г. наблюдающий инженер Константинов уточнял, что эта стоимость полная (даже и эту
По мере готовности корпуса на стапеле фирмы соответствующие чертежи передавали инженеру Залевскому для пересылки в Петербург. Все повторилось так, как было при постройке в России крейсеров по германскому проекту “Богатыря” и броненосцев по французскому проекту “Цесаревича”: русских заказчиков заставляли приноравливаться к ходу работ контрагентов и соответственно сдерживать копирование проекта в Петербурге. От заказа же вполне готового комплекта чертежей бюрократия почему-то упорно уклонялась. Отставание от мирового уровня было безнадежно и вдвойне предрешено. Ведь корабль строился по проекту прошлого века.
И неразрешимой остается еще одна историческая загадка, почему император Николай И, в родстве и тесной дружбе с Вильгельмом II, не видел необходимости заказать в Германии крейсер по усовершенствованному проекту блестяще себя проявившего “Новика”. Ведь именно Германия, настойчиво и упорно развивая тип эскадренного крейсера (чем и был “Новик”), уже пришла к типу 25,7-уз. “Нюрнберга” (3450 т, 1906 г.), а вскоре — в 1908 г. и к 27-уз турбинному “Кольбергу” (той самой верфи Шихау, что строила для России “Новик”). Его собрату “Аугсбургу” (с Кильской верфи, строившей для России контрабандные “Добровольцы”) вскоре предстояла затяжная и безопасная игра в “кошки-мышки” с приобретенными во Франции и выстроенными в России 20-уз воспроизведениями французского “Баяна”.
Но мощное силовое поле все подавляющей рутины не оставляло никаких шансов на самое элементарное предвидение. И с легкой душей власть в Петербурге и наблюдающие в Тулоне знатоки дела продолжали созидать и совершенствовать постройку корабля, безнадежно устаревшего и уже ненужного флоту.
5. Закладка и спуск на воду
Официальную закладку французы провели 14/27 марта 1906 г.
Любившие оригинальничать (огромная коллекция разнотипных кораблей, сооружавшихся в зависимости от воззрения сменявших друг друга министров, увлечение одноорудийными башнями, немыслимые завалы бортов на броненосцах), французы умели быть и очень практичными. Они опередили мир в сооружении подводных лодок (с русскими союзниками, правда, делиться не захотели). Очень здорово была проведена и закладка “Адмирала Макарова”. На его закладной серебряной доске (размером 147x105 мм) вместе с силуэтом корабля была выгравирована не дата состоявшейся церемонии закладки — 14/27 марта 1906 г., а дата той фактической закладки, которая во времена парусного флота и означала начало фактической постройки корабля, когда еще во времена Рима в киль корабля закладывали серебряную монету. Эта дата 22 марта 1905 г. (то есть годом раньше, и значилась в двуязычном (по-русски и по-французски) тексте доски. За ней следовало название фирмы, место постройки Ля Сейн близ Тулона и фамилия директора — М. Римбанд.
Вместо обязательных казенных реверансов с упоминанием высочайших и чиновных особ морского ведомства приводились только три фамилии: министра Бирилева и присутствовавших при церемонии двух наблюдающих: “Капитана 1 ранга Залевского и корабельного инженера Константинова”. По каталогу ЦВММ (Л., 1974, с. 133), хранящаяся в его коллекции доска была получена в Морском министерстве еще будто бы в 1905 г. Из донесения наблюдавшего капитана 1 ранга Залевского № 204 от 24 марта 1906 г… адресованного начальнику отдела снабжения ГУКиС, следовало, что в действительности доска на крейсере была установлена 14 марта 1906 г. Присутствовали, как говорилось в записке, “помощник директора инженер Le Go, инженер De Deffye” и наблюдающие Залевский и Константинов. Вместе с донесением высылались четыре сувенирных доски: государю императору, морскому министру, начальнику ГМШ (за него тогда был А.А. Вирениус) и начальнику отдела сооружений.
Завод со своей стороны, как следует из документов, еще один экземпляр доски посылал Главному инженеру кораблестроения С.К. Ратнику. На его деликатный запрос — кому эта доска предназначена: ему лично или для морского музея (как это, напоминал он, предписывалось покойным управляющим П.П. Тыртовым) — фирма 27 марта 1906 г. отвечала: присланный экземпляр предназначался С.К. Ратнику, а для музея экземпляр будет прислан.
На крейсере же доска была установлена на обшивку внутреннего дна в кормовом котельном отделении на шпангоуте № 11 в диаметральной плоскости. Способ гарантированного сохранения этой доски с приведением хотя бы элементарного эскиза (как было сделано при закладке в Германии 18/31 июля 1905 г. заводом “Германия” минных крейсеров “Всадник” и “Гайдамак”) наблюдающий не указывал.