Броненосный крейсер "Баян" (1897-1904)
Шрифт:
Собравшимся было доложено, что все восемь проектов были “подробно” рассмотрены на предшествующем заседании МТК 29 апреля по журналу № 58, и ни один не мог быть одобрен вполне. Членам заседания предлагалось теперь высказаться относительно журнала № 58, ”как и вообще по вопросу о требованиях, которые следует предъявить при проектировании необходимого для нас крейсера.
Собрание, как говорят сегодня, было хорошо подготовлено. Все протекало честно, благородно. Течение мысли не смущали разные экстремистские предложения вроде применения схемы Адмирала Нахимова” и “Брауншвейга“ или проектов ”О“Хиггинс“ или “Ривадавия”. Каждый из присутствующих, как это обычно бывало и прежде, успел проявить бездну учености, служебной опытности и широких, сообразно тогдашним поверхностным понятиям, взглядов на тактику, и итоговые выводы заседания не стали выдающимся откровением,
Совещание подтвердило правоту выводов журнала № 58. Исключение не было сделано и для проекта “цитадельного крейсера”, который, как было сказано командиром “Светланы” A.M. Абаза, “особенно выставляет” и чертежи которого он демонстрировал генерал-адмиралу в прошлом году. К доводам журнала № 58, которым проект был уже отклонен, добавили соображения о том, что “в отношении способа расположения броневой защиты” он представляет совершенно новый тип, который нигде в иностранных флотах не применяется. Совсем новую, не испытанную нигде, предложили на нем и установку орудий. Схема крейсера в делах МТК не обнаружена и требует дополнительных поисков. Возможно, составляя интеллектуальную собственность фирмы, она была возвращена ей без снятия копий.
Неожиданно революционные предложения в своем особом мнении высказал вице-адмирал И.М. Диков. Он полагал излишним требование предусмотреть на крейсере двойное дно. Оно боевых качеств корабля не увеличивает и не всегда спасает его от гибели при постановке на мель. Рациональнее экономию за счет двойного дна употребить на усиление боевых качеств, в особенности на увеличение скорости и запаса угля. Сомнительным считал он и обшивку корпуса деревом и медью. Она оправдывала себя при чисто деревянных корпусах. Теперь надо прилагать слишком много усилий для обеспечения полной изоляции медной обшивки от стального корпуса. Контр-адмирал Ломен настаивал на усилении бортовой брони до 5 дм (повысив пояс в носовой части до батарейной палубы). 6-дм орудия следовало защитить 4-дм броней казематов, а борта у ватерлинии защитить слоем целлюлозы или “новым американским составом”.
Не помог разъяснению проблемы и единственный из тогдашних адмиралов, проявлявший интерес к тактике, — С.О. Макаров. Оставаясь, очевидно, в плену исповедовавшейся им и упорно с 1894 г. пропагандировавшейся в печати “концепции безбронного судна” (о ненужности брони в артиллерийском бою), адмирал и на этот раз высказывался против бортовой брони в проекте нового крейсера. Это мнение он подтверждал эффектом пробивания брони с применением предложенных им наконечников для снарядов. Оказалось, что при стрельбе на Охтинском полигоне крупповская броня лихо пробивалась такими снарядами. ”Следовательно, — делал вывод адмирал, — 2,5-дм вертикальная броня не представляет никакой серьезной защиты даже от мелкой артиллерии, а потому вертикальной тонкой брони ставить не следует, а на полученную экономию в весе уменьшить водоизмещение”.
Как видно, мысли собравшихся, как птицы в клетке, бились в пространстве наперед заданного водоизмещения, и никто не пытался выйти за пределы этого ограничения. Не нашлось, кажется, никого, кто пытался бы, как когда-то учил Фридрих Великий (1712–1786), “смело подняться умом до облаков” (“Рассуждения по вопросам морской тактики”, М., 1943, с. 202). На такой путь к творчеству можно было выйти лишь обладая интересом и вкусом к тактике. Но адмиралы русского флота этого интереса и вкуса, силою обстоятельств и полученного образования, были лишены напрочь.
Лишь немногие оказались едины в интуитивной оценке того водоизмещения, которое потребуется для удовлетворения сформулированных в заседании проектных заданиях. Н.Е. Кутейников полагал, что оно будет существенно больше, чем 6700 т, К.П. Пилкин был уверен, что оно составит не менее 7000 т, Н.Н. Ломен оценивал его в 7400 т, а Н.Н. Скрыдлов — не менее, чем 7500 т.
В непонятно из чьих рук вышедшем итоговом решении заседания повторялся вывод журнала № 58 о двух существенных недостатках изображенного в качестве прототипа крейсера “Эсмеральда” — отсутствие броневой защиты артиллерии и двойного дна. Задаваясь чрезвычайно высокой, казалось бы, планкой требовательности и отклоняя как неудовлетворительные все рассмотренные проекты, неведомые нам авторы заключительного акта совещания отмечали, что во всех этих образцах их главные боевые элементы — “артиллерия, ход, защита корпуса и артиллерии и, наконец, запас угля не согласовывались между собой насколько это было желательно для нового нашего крейсера, которому предстоит крейсировать в более ограниченных
Как же должен был выглядеть такой со всех сторон идеальный и сверхоптимальный русский крейсер? Тип океанских рейдеров класса “Рюрик” и продолжавших их идею броненосцев-крейсеров серии “Пересвет” должен был уступить типу малого броненосного крейсера. Это новая идея вполне отвечала настойчиво высказывавшимся С.О. Макаровым взглядам о крайней роскоши сооружения крейсеров-рейдеров и крейсеров-разведчиков и о необходимости предъявить к крейсерам требование участвовать в эскадренном сражении. Но вместо естественно напрашивавшегося типа ”О“Хиггинс“, ”Асамы“ или “Гарибальди”, действительно пригодных для эскадренного сражения и взаимодействия с броненосцами (это вскоре и подтвердили японские “Ниссин” и “Кассуга”), совещание предлагало нечто совершенно несообразное. С неизбежным упорством и без каких-либо научных оснований новый тип крейсера пытались втиснуть в размеры строившихся бронепалубных крейсеров типа “Паллада”. Получался некий симбиоз этого типа с французским умеренно бронированным типом “Патуа”.
Удивляться этому не приходится. Таков был стиль жизни и обзор мышления самодовольно почивавшего на петровских лаврах ведомства, продолжавшего не ощущать потребности в Морском генеральном штабе (который давно завели себе Англия, Германия и большинство цивилизованных наций) и знать не желавшего ни о проблемах морской тактики и военно-морского образования, ни планомерного перспективного формирования программ судостроения и перспективной разработки базовых проектов кораблей будущего. Куда как занимательнее было, не обременяя себя научными знаниями (новый император, как и генерал-адмирал, науку и ученых в военном деле определенно недолюбливал), решать дела в свободной игре амбиций и эрудиции на таких вот, как это было 7 мая 1897 г., псевдонаучных, ни за что не отвечающих совещаниях.
Японский броненосный крейсер I класса “Асама”.
(Построен в Англии. Спущен на воду в 1898 г. 9855 т, 4 8-дм, 14 6-дм орудий, броня борта 7 дм.)
Пройдет полгода, и на таком же и также безответственном совещании, забыв про настоятельно необходимый, но оставленный в одиночестве тип малого броненосного крейсера, новый состав псевдоинтеллектуалов предложит флоту еще более несообразный проект. В нем все высказывавшиеся ранее пожелания о гармоничном согласовании боевых элементов корабля, и особенно, о настоятельной необходимости защиты людей и артиллерии будут напрочь перечеркнуты роскошным, но совершенно небоеспособным типом 6000-тонного, лишенного даже щитов у орудий бронепалубного крейсера “Варяг”. И напрасно участвовавший тогда в заседании 27 декабря 1897 г. С.О. Макаров будет досаждать великому князю предостережениями о ненормальности выбора типов кораблей в новой программе, где их тактическое использование оказалось вовсе не рассматриваемым. ”Никто не поддержал, — записывал С.О. Макаров в дневнике, — а потому осталось по-прежнему бездоказанным, почему надо построить проектируемое число судов и чем вызывается предполагаемое разделение его на классы”. (С.О. Макаров. Документы, т. II, М., 1960, с. 281).
Ничего о тактике и использования нового крейсера не говорилось и в решении совещания 7 мая 1897 г. Противоречия были и в задании на проектирование, сформулированном в 12 пунктах итогового постановления.
В первом пункте признавалось, что “согласование в новом крейсере всех желаемых боевых элементов необходимо вызовет его водоизмещение более 6000 т, но таковое не должно превосходить 6700 т”. Не удосужившись самого элементарного проекта-задания (на основе того же проекта “Паллады”), не затруднив себя тактическими обоснованиями, авторы постановления, совсем по-генеральски уподобившись героям сказки М.Е. Салтыкова- Щедрина (“Как мужик двух генералов прокормил”), рассудили, что и “мужик” — в данном случае — французская фирма — как-нибудь да извернется и предоставит требуемый проект в рамках совершенно нереального 6700-тонного водоизмещения. Это, дескать, в России с таким водоизмещением может получиться только бронепалубная 20-узловая с голенькими — даже без щитов — 6-дм пушками “Паллада”, а в Европе, наверное, с задачей русских генералов справятся в два счета.