Броневержец
Шрифт:
Рахимов отставил банку с тушенкой, выглянул в люк и завел разговор. Беседа была недолгой. Он покрутил в руках целлофановый пакет с джинсами, вернул его торговцу и снова опустился в бэтээр.
— Не понимаю. Это не узбеки, у них другой язык. Совсем другой. Джинсы американский, фирменный. Отличный джинсы!
Торговцы, видно, потеряв к ним интерес, убрали товар и пошли дальше вдоль колонны. Через некоторое время кое-кто из них возвращался с банками тушенки в руках, вероятно, все же провернув некоторые мелкие сделки с солдатами.
— Ничего, Шурик, обоснуемся как следует, тебе тоже к дембелю американские
— Да-а-а-а?! — удивился Рахимов.
— Спрашиваешь!
— А они фирменные?!
— А то какие же?! Конечно, фирменные! И главное — свободно! А у вас нету? Хлопок-то весь у вас! На штаны не хватает, что ли?
— У нас нету. В Ташкент ехать надо! На черный рынок хороший джинсы как наш телевизор стоят! Очень дорогие!
— Несправедли-и-и-и-иво. А на Украине их полно! Как говорится, все лучшее детям и хохлам! Так что имей в виду, если сильно надо, то на крайний случай моему другу Яше телеграфируем, он любые фирменные пришлет.
— А какой фирма?
— Да любой! Для тебя самые хорошие закажем!
— А какой фирма самый хороший?! — с бухгалтерским пристрастием допытывался Рахимов.
— Какой, какой! Кременчуг! Че, не слыхал?! — Леха сделал удивленное лицо. — Да как же так?! Классные, доложу тебе, штанцы! — Он вытянул кулак с оттопыренным большим пальцем. — Купишь, бывало, подлинней, с прицелом на подворот, а то после первой стирки они сантиметров на пять в рост садятся. Отвернешь, отгладишь — и вперед! После второй уже не садятся, не боись! Только краска облезет! В синьке их прокипятишь полчасика, и опять пошел, как новый! А после третьей из них отличные портянки получаются. Ноские! — Леха потряс кулаком. — Сукно со знаком качества, три копейки километр! Правда, ноги от синьки только после пятой бани отмываются! Но раз ты, Шурик, как я гляжу, не сильный патриот, уж так и быть, к дембелю мы тебе обязательно американские штаны достанем. Будь спок! Тем более что ты на одну штанину уже вполне заработал, когда того бандюгу с горы ковырнул! Ловко ты его тюкнул, гвардеец Чингачгук!
Передние машины тронулись. Торговцы, подхватив товар, тоже побежали следом. Проехав дальше в глубь кишлака, колонна снова остановилась.
Леха увидел стоявшего вдалеке знакомого лейтенанта.
— Шурик, я пойду к летехе, а ты люк закрой, а то эти наглющие фарцовщики и в бэтээр со своими шмотками залезут.
Лейтенант, увидев Леху и не дожидаясь вопроса, сказал:
— Опять впереди заваруха. Поступила команда остановиться. Тут вроде безопасно. — Он повел взглядом по сторонам. — Вон и афганские войска тут стоят. Переждем.
Недалеко виднелся длинный кирпичный забор, отличавшийся от рыжих глинобитных дувалов. По его верху была протянута колючая проволока. За забором стояли вышки, на которых находились вооруженные часовые.
— Может, там тюрьма? — предположил Леха.
Лейтенант пожал плечами.
Послышался
Леха с лейтенантом переглянулись.
Ф-р-р-р-р-р! — что-то низко пролетело над ними по воздуху. Леха инстинктивно повернул голову в сторону уходящего звука.
— Ложись! — крикнул лейтенант и, падая, потянул его к земле.
В сотне шагов раздался громкий хлопок. Крыша одного из домов подскочила, разбрасывая по воздуху деревянные обломки.
Ф-р-р-р-р-р! Ф-р-р-р-р-р! Ф-р-р-р-р-р! — снова запело пространство над головами. С разных сторон один за другим захлопали разрывы. На дорогу посыпались камни, доски, комки глины и мусор. Темно-рыжая порошковая пыль волнами расползалась по округе, забивая глаза и ноздри.
— Минометы! — крикнул лейтенант и бросился к своим бээмпэшкам.
Леха тоже побежал к бэтээру. Ф-р-р-р-р-р! Ф-р-р-р-р-р! — летело над колонной, зажатой с обеих сторон длинными стенами дувалов.
Леха падал на политую дождем землю, лежал, дожидаясь разрывов, затем вскакивал, пробегал вперед и снова падал. Ф-р-р-р-р-р! Ф-р-р-р-р-р! Разрывы грязными столбами выпрыгивали вверх как черти из табакерки. До бэтээра оставалось шагов тридцать, когда Рахимов открыл стрельбу из пулемета по правому флангу. Там, куда он стрелял, Леха заметил частые вспышки огня стреляющего по ним пулемета. Пули, со свистом пролетающие над колонной, впивались в соседние дувалы, вышибая из них глиняные ошметки.
Он прижался спиной к стене какого-то невысокого строения, видя, как из бээмпэшек выскакивает пехота и рассредоточивается на плоских крышах домов и сараев. Судя по частоте разрывов, огонь по колонне вели несколько минометных стволов. Стрельба велась с удаленного расстояния и большой точностью не отличалась. Мины шлепались хаотично, со значительными перелетами и недолетами. Но пристрелка, как понимал Леха, была лишь делом времени, если этим стрелкам, конечно, не помешают. Окраины кишлака хорошо просматривались, находясь на некотором возвышении. Дорога пролегала по самой низине и тоже была досягаема для обстрела с любой стороны.
Точно читая его мысли, из строя колонны выехали четыре бээмпешки с экипажами. На их броню спешно запрыгивали бегущие от забора с вышками афганские солдаты. Они свернули в улицу и поехали по кишлаку. Две другие бээмпэшки развернулись на перекрестке и сразу открыли огонь из пушек. Разрывы ложились метрах в двухстах, доносясь запоздалым эхом. Но минометный огонь все же не прекращался.
Рахимов продолжал стрелять, меняя сектора обстрела, забрасывая дорогу гильзами крупнокалиберного пулемета, летевшими из отверстия под его стволом.