Бронированные жилеты. Точку ставит пуля. Жалость унижает ментов
Шрифт:
Потом Ключница метнулась назад, к столу, как ни в чем не бывало, занялась регистрационным журналом.
Демарш был продуман заранее.
В противовес запланированной обструкции Игумновым для главы канцелярии была припасена откровенная лесть и реквизированная гвоздика из дежурной части.
— Это вам…
— Спасибо, — Она застеснялась. По сути все чудачества Ключницы были бескорыстны, продиктованы ее одиночеством вне службы.
— Когда хочешь, можешь быть мягким…
Гвоздика
— Наверное что–нибудь нужно… — Ключница была не злопамятна. Говори уж!
— Абсолютно бескорыстно… Только рапорт зарегистрировать. Какой у нас очередной входящий?
— Внутренний входящий?
— Да.
Существовал и входящий внешний, когда в канцелярию прибывал документ, рожденный на стороне.
— Оставь. Я зарегистирирую… Срочное?
— Надо, чтобы бумага попала в руки уже сегодня.
— В управление?
— Картузову.
— Шуточки у вас…
Ключница подвинула бумагу, стала читать.
Игумнов прямым текстом сообщал о том, что выстрел на перроне был, скорее всего, произведен неизвестным из Управления Охраны КГБ, связанным с неким Волоковым, который проживает на Новой Башиловке. Связи группы тянулись к таинственно исчезнувшему владельцую кафе «Аленький цветочек» на Арбате Джабарову и к местному отделению милиции.
— Что же вы такое пишите?! — Игумнов словно предложил ей непредназначенную для дамских глаз вычеркнутую автором главу из «Москва–Петушки» Венички Ерофеева.
О таких вещах полагалось сообщать начальству устно с глазу на глаз.
В канцелярии потянуло холодом.
Ключница вернула рапорт.
— Сами ему покажите. Прикажет — я зарегистирирую!
— А если завтра что–то произойдет. Взрыв или еще что–нибудь. Вы на себя возьмете ответственность…
— Ну, Игумнов! — Крашенный хной букли ее разлетелись. — А сами вы?! Такой ответственный?! Срочные телефонограммы читаете? Могли бы и поинтересоваться! Вас вызывают в Инспекцию по личному составу. Вы…
Она не знала, к чему придраться. В глаза бросились его металлические фиксы во рту.
— Я думаю: зубы вам все–таки за дело выбили! Допекли кого–то!
— Безусловно, — ему было ее искренне жаль. — Это точно насчет Инспекции?
— Вот…
Игумнов прочитал короткий текст: " начальнику розыска…явиться…»
Ключница напомнила о давнем эпизоде его армейской службы.
В то утро вместе с другими новобранцами он находился в умывалке. Когда заскочили оборзевшие, не привыкшие встречать отпор д е д ы, он как раз чистил зубы.
Дембели не собирались ждать, пока салаги закончат водные процедуры. Плотный румяный д е д с силой поддал Игумнова бедром, занял его место.
Игумнову не хватило несколько секунд, чтобы избавиться от зубной пасты
Последовавший удар сбоку по голове привел зубы в соприкосновение с водопроводным краном. В мгновение во рту оказалось кровавое крошево. Игумнов сплюнул. Красная юшка растеклась по раковине.
Это был урок.
Салаги вокруг, как по команде, отскочили от умывальников, сбились в кучу — происшедшее с Игумновым всех шокировало.
Кроме старослужащих.
Д е д, проучивший салагу, спокойно занял освободившееся место, нагнулся над раковиной.
Игумнов выскочил в коридор.
За дверью стоял деревянный тяжелый табурет…
Удар пришелся д е д у по самому кумполу. Разбушевавшийся салага, до того, как его успели скрутить, пару раз добавил ему еще ногой по ребрам.
Скрыть происшедшее не удалось.
Дембеля отправили в медчасть. Его друзья доставили салагу на губу. Предварительно долго и сильно метелили ногами.
Вскоре появился дознаватель. Дальнейшая судьба Игумнова могла сложиться весьма печально.
На счастье, почти одновременно с дознавателем в части появился дядя Игумнова — брат матери, Иван Васильевич Игумнов, завгар из Шарьи.
Тому способствовал счастливый случай.
На межрайбазу в Шарью выделили с завода новенький «газон» и дядя взялся самолично его перегнать — не мог отказать сестре, просившей навестить сына.
— Племяш тут у меня…
— Игумнов? Кто же это у нас Игумнов… — шевелил губами командир части, проглядывая список.
Познакомиться как следует с новобранцами он еще не успел.
Часть была специальная. В документах Особый Отдел застраховался — на всякий случай указал и вторую — нерусскую — фамилию призывника. Она и прилепилась.
— Это Шварц, что ли?
— Точно!
Комбат был человеком простым, лишенным дипломатии. Посетовал в сердцах:
— Он — еще и Игумнов! Мне бы сразу понять, когда он ему врезал табуретом! А то — сколько у меня служило шварцев — ни один не сидел на губе!
Дядя Игумнова и комбат друг другу понравились.
Дядя посетил комбата на квартире в военном городке. Вместе с новеньким «газоном» он прихватил с завода еще чистого спирта–ректификата в бутылках — им так и не суждено было прибыть в Шарью.
Ходил Игумнов–старший и к д е д у, у которого оказалось сотрясение мозга, хотя и не особо сильное. При падении он умудрился еще получить трещину ребра. Выпивали, разговаривали. До дембеля дошло, что неприятности, в первую очередь,
грозят ему самому как нападавшему и зачинщику драки. Посоветовавшись с дознавателем, дембель переписал рапорт.