Бронированные жилеты. Точку ставит пуля. Жалость унижает ментов
Шрифт:
Игумнов обежал туалет, оттолкнул замешкавшегося дежурного, проскочил к кабинам. Старший сержант уже вбегал следом.
— Сюда!
Кабины располагались на возвышении.
«Здесь!»
Белые легкие кроссовки, видневшиеся под дверью, были повернуты носками наружу.
«Либо он расположился надолго, либо… Может, ждет с пальцем на спусковом крючке?!»
Внезапно над кроссовкой показались две руки, подхватили развязавшийся шнурок.
Игумнов показал старшему сержанту на дверь,
Игумнов буквально вмял неизвестного в стену. Похожее на спортивный снаряд оружие грохнулось на пол.
Какие–то люди выскакивали из кабинок, подхватывая незастёгнутые штаны, бежали к дверям.
В туалет вбежал милиционер.
— Поведете без меня! — скомандовал Игумнов. — Вызывайте дополнительный наряд и офицера…
Неизвестного с надетыми на руки наручниками усадили на унитаз, развязали шнурки на кроссовках, сорвали на брюках опорную пуговицу. Теперь он не мог убежать.
Сам Игумнов, завернув пистолет–пулемет в куртку, спеленутый ремнями — брючным и уходящими под мышку, к спецкобуре, — бросился назад к лестнице.
К его появлению обстановка там упростилась.
Качан убрал пистолет и стоял рядом с двумя милиционерами, державшими на изготовку черные свои резиновые изделия РП–76, попросту — резиновые палки.
Нападавшие, собравшись в круг, тихо обсуждали свои дела. Вид Игумнова — с пистолетом в кобуре под мышкой и портативным автоматическим оружием чужого спецназа, завернутым в варенку, — не произвел на них впечатления.
— Документы! — сказал он.
Рыжий спокойно достал красную книжечку, раскрыл издалека.
— Любуйся, хомут!
«Если хомут, тогда и так ясно! Любимое вами прозвище ментов…»
Он все же провел глазами по голубоватому с разводами развороту. Смежники никогда не давали удостоверений в чужие руки.
«Так и есть! Майор Козлов Александр Сергеевич… Комитет государственной безопасности…»
— Сечешь? — набычился Козлов.
— Я думал, вы по кино да по баням. Кто в рабочее время ходит?
— Я тебе эту баню припомню!
— Пошел ты…
— Отставить! Немедленно отставить!
Из наземного вестибюля скатился круглый, накачанный, как баллон, подполковник Картузов.
— Прекратите! — Его успели поставить в известность о случившемся. — Приношу извинения от себя и от всего отдела… — Картузов засуетился. — Вышло недоразумение!
— На хрена ты нужен со своими извинениями… — сказал Рыжий. — Давайте так. Вы передаете задержанного нам. Мы ставим в известность руководство о вашей роли при задержании. Ходатайствуем о поощрении. Инцидент будет считаться исчерпанным.
Картузов насквозь фальшиво изобразил досаду:
—
— Вы нам только подскажите управление и фамилии… — гнул Картузов.
Задержание вооруженного преступника могло обернуться правительственной наградой. Могло ничем. Или индульгенцией на первый промах.
— В таком случае ничего не надо, — сказал Козлов. — Поступайте, как считаете нужным.
— А то смотрите! Мы всегда за контакт… — Картузов сразу заспешил. — Одно дело делаем для народа. — Он обернулся к Игумнову, все еще державшему свою опасную ношу. — Идешь?
Не дожидаясь розыскников, Картузов так же упруго покатил по лестнице вверх. За ним двинулись оба милиционера с резиновыми колотушками.
Качан — самый молодой, — отмолчавшись в присутствии начальства, принялся чистить рукавом брюки. Рыжий зло смотрел на Игумнова.
— Запоминаешь? — Игумнов сверкнул хулиганским рядом зубов.
— Зачем? Я вас и так, хомутов, знаю как облупленных. — Он показал на Борьку: — Это — Качан. Ты начальник розыска Игумнов. Службу начал в восьмом отделении ГАИ на спецтрассе. Потом тебя оттуда выставили. Как у тебя раскрываемость? Небось, под сто процентов гонишь? И все за счет укрытых? Так?
Рыжий отлично знал деликатную проблему уголовного розыска.
— Ладно. Иди… Это ведь твой начальник — Картузов, бывший скубилинский холуй… — Он показал назад, на лестницу. — Что он тут плел про разговор с генералом? Дураков нашел!
Майор Козлов был полностью в курсе их дел.
— А, между прочим, мы уже встречались. Не помнишь? Доставляли одного к вам в дежурку… Ты был ответственным. Забыл? До встречи. Чао, бамбино.
Картузов не обманул старшего группы КГБ, сказав, что он только что говорил с начальником управления. Разговор действительно состоялся.
Правда, по другому поводу.
Генерал Скубилин позвонил сам, и о задержании вооруженного преступника между ними не было сказано ни слова.
— Как? — Скубилина отличал резкий фальцет, который многие легко пародировали.
— Все в порядке, товарищ генерал, — Картузов сразу убедился в том, что его не разыгрывают. — Все готово. Но он пока не приехал.
— Смотри у меня, — сказал Скубилин. — Обрею наголо. Одни брови оставлю!
У них сохранились фамильярные отношения барина со своим персональным шофером.