Бронированные жилеты. Точку ставит пуля. Жалость унижает ментов
Шрифт:
— Где–то я видел его физиономию, — заметил здоровяк–водила. — Не проходит ли по всесоюзному розыску?
Второй мент застегнул на кистях у уголовника блестящие металлические браслеты, подвел к «Волге».
— Поедешь тут… — другими наручниками он притянул руки быка к верхнему поручню сзади. Все молчали. Водила–мент прошел от задержанного к задержанному, однообразно поверх одежды проводя руками вокруг пояса, а затем вдоль ног, от щиколоток до паха и под мышками. Но больше ничего не обнаружили.
—
В багажнике такси, привезшего Андижанца и Уби, ничего интересного не нашлось.
— Теперь ты! Быстро!
Приехавший с Хабиби таксист поднял крышку. Коробки показались на свет. Тугие, с иероглифами. При уличном тусклом освещении сверкнула серебристая нить.
— Платки! Полный кузов!
Старший не удивился:
— Кто хозяин?
Никто не ответил.
— Нет хозяина? — он посмотрел на таксиста. — С кем приехал? Ну!
Таксист не спешил с ответом. Ему хорошо заплатили. При благополучном исходе сделки мог, видимо, рассчитывать на приличные чаевые.
— С клиентом!
— Знаю: не с тещей! С кем именно?
Таксист держался.
— Может, тебе память освежить?
Здоровяк–водила в это время заглянул во второе такси.
— Смотри, на счетчике сколько! Где же вас мотало? — Он открыл дверцу, окинул взглядом салон.
— Это я приехал! — Андижанец попытался отвлечь его.
Из этого ничего не вышло.
— А это чей? — водила дернул с сиденья кейс.
Андижанец промолчал.
— Не знаешь! — Он откинул крышку. — Ого! Товарищ майор! Деньги! Миллион — не меньше!..
Тайны задержанных при сделке были шиты белыми нитками.
— Продавцы и покупатели! Сто пятьдесят четвертая статья, часть третья. Спекуляция в крупных размерах. До десяти с конфискацией… — Старший группы был доволен.
Продавец кашлянул. Лицо его с усами «а–ля Саддам Хусейн» выглядело окаменевшим. За все это время он не произнес ни слова.
— Это — не все! — Старший оглядел задержанных. — Не исключена контрабанда! Мне не нравится этот усатый!.. Тогда и семьдесят восьмая пойдет. По совокупности…
Предстояло отделить задержанных друг от друга, чтобы лишить их возможности сговориться. С учетом малочисленности конвоя это было трудноосуществимо, но к о н т о р а не собиралась запрашивать о помощи. Оптимальный вариант нашелся быстро. Старший ткнул во второго мента:
— Ты садишься в такси с продавцом… И смотри в оба! Со мной поедет этот… — он показал на уголовника в машине. — На кейс — мастичную печать и ко мне на сиденье. Отправляемся колонной. Между нашими машинами — такси с покупателями.
— А не уйдут, товарищ капитан? — второй мент кивнул на Андижанца и Уби.
— Без денег? — старший усмехнулся. — Так не бывает! Сумма уж очень большая!
Мальчишка–таксист возмутился:
— А кто заплатит?
— Мы!
— Знаю я! — Пацан осмелел. — От хрена уши!
— Поговори!
В переулке было по–прежнему безлюдно. Какая–то машина свернула было с боковой улицы, но тут же подала назад: водитель разглядел подозрительную возню у тротуара.
— По маши–нам! — старший поднял руку. — Предупреждаю: при попытке к бегству по транспортным средствам может быть применено оружие. Всем ясно?
Андижанцу казалось: он видит сон о себе.
«За какие–нибудь три минуты! И ни платков, ни денег… И сам на грани ареста!»
Позади, на сиденье, матерился Уби. Все больше заводил себя. Для полноты ощущений ему просто было необходимо получить рукояткой ментовского пистолета по дурацкой башке. Мент–водила заметил это:
— Привести в чувство? Или сам справишься?!
С Духовского двинулись колонной.
Впереди — черная «Волга» с ментами, с повязанным б ы к о м, телохранителем. С кейсом, полным денег.
За ней — машина с Андижанцем и Уби.
Замыкал Хабиби и его рыхлый с залысиной со лба таксист. Со вторым ментом. С японскими платками в багажнике. Коробки, от которых Хабиби не успел отделаться, играли теперь роль жернова, привязанного к шее утопающего.
— Не спеши! — сразу же коротко приказал Андижанец таксисту. Андижанец с Уби, с мальчишкой–таксистом стартовали, спереди и сзади зажатые конторой. Постепенно к Андижанцу возвратилась способность контролировать ситуацию.
— Не растягиваться! — донеслось из первой машины.
Между мостом и кладбищем висел запрещающий знак, контора свернула в объезд.
— Петровка, 38… Далеко? — спросил у таксиста Андижанец.
— Порядочно.
Улица была плохо освещена. Впереди показалась площадь. С бульваром. С крытым рынком. Сбоку, по основной трассе, со стороны моста сплошным потоком двигался транспорт.
«Воскресный день!»
Люди возвращались из загорода. С дач. С садовых участков. Было уже поздно.
— Еще медленнее!
— Понял.
Перед перекрестком таксист умышленно замешкался. Машины впереди и с ними неразличимая теперь ментовская «Волга» оторвались, захваченные общей гонкой. Их проблесковые огни мелькали далеко впереди. Такси с продавцом еще не появилось. Вторая волна машин, сзади, только пока приближалась.
— Теперь можно!
За перекрестком шли в общем потоке. Движение было односторонним.
— Еще тише! — Андижанцу показалось, что они снова движутся слишком быстро.