Броня. «Этот поезд в огне…»
Шрифт:
— Пулемет есть?
— Нет, только пехота с личным оружием, два взвода.
Лейтенант помялся:
— Необстрелянные они, новобранцы. Один только фронтовик, из госпиталя.
Краснофлотец выругался. От необстрелянных толку мало, а потери будут большие.
— Я думал – сменят нас, — сказал старшина.
Новобранцы были далеко, четверо бойцов в траншее спали, но командир понизил голос:
— На левом берегу частей нет, из госпиталей легкораненых выписывают.
Ситуация вырисовывалась тяжелая.
Несколько секунд они молчали – слишком шокирующим было известие.
Краснофлотец и командир стали разводить пехотинцев по траншее.
Кроме боеприпасов в подсумках, бойцы доставили три ящика патронов, десятка два гранат, мешок сухарей и канистру воды. Канистра была немецкой со свастикой на боку.
Лейтенант организовал новичков оттащить подальше от траншей трупы немцев. Во-первых, они мешали обзору, а те, что находились в самой траншее, — передвижению. А если еще учесть, что в ближайшее время убирать их никто не будет, то понятно, что они завоняются, миазмами вокруг себя все отравлять будут.
Новички взялись за трупы с боязнью. Мертвый, да еще немец, пугал с непривычки. Но это поперва, потом обвыклись.
Сергей со старшиной похрустели сухарями, запивая их водой. Горяченького бы сейчас, хотя бы каши, но эти мечты несбыточны.
Сергею удалось поспать. Устал за последний день, веки сами слипались.
Утром, с наступлением рассвета, новички увидели поле боя и множество немецких трупов. На проснувшихся бойцов новоприбывшее пополнение смотрело с уважением, хотя внешне на героев никто из них не тянул. Бойцы были грязные, обросшие, в порванном обмундировании и с разномастным оружием. Сухарям и воде бойцы обрадовались, перекусили – впервые за двое суток. Потом вскрыли цинки с патронами. Сергей набил патронташ, магазин, рассовал пачки с патронами по карманам. Немцы атаковать не перестанут, и без патронов хуже, чем без хлеба.
Сергей тоже окинул взглядом площадь перед траншеей и подошел к младшему лейтенанту – теперь на их позиции он старший.
— Товарищ младший лейтенант, разрешите обратиться?
— Разрешаю.
— Вот там, в двухстах метрах отсюда, самоходка стоит, сгоревшая.
— Из чего вы ее подбили? Я противотанкового ружья не заметил, бутылкой с зажигательной смесью?
— Сжег я ее.
— Так это ты ее уничтожил?
— Я. Сержант Заремба.
— Слушаю.
— Хочу к самоходке пробраться. Немцы после завтрака в атаку попрут, и самоходка аккурат у них в тылу окажется. Я выберу подходящий момент и ударю им в спину.
— Прищучат они тебя.
— Спереди самоходка от пулеметов или автоматов прикроет, сзади – стена цеха. Я там как в доте буду.
Командир кивнул:
— Иди. Сухарей возьми и фляжку с водой.
— Есть. Товарищ младший лейтенант, вы бы винтовку взяли или трофейный автомат. С пистолетами тут делать нечего.
В кобуре у командира был «ТТ», оружие ближнего боя. Он в рукопашной хорош, но и только.
Командир покраснел. Был он молод и, скорее всего, сам не обстрелян. Но советами опытного бойца не пренебрег.
Сергей подошел к старшине:
— Я к самоходке проберусь, а ты прикрой, если немцы зашевелятся.
— Валяй.
Сергей перебрался из траншеи на левый фланг и
Но он дополз и устроился за самоходкой. Броня ее от огня порыжела, и еще на подходе несло горелым.
Сергей забрался под самоходку. Катки гусениц прикрывали его от вражеского огня, а ему самому для стрельбы нужна была небольшая амбразура, вроде щели между катками. Тесновато только, резина на катках обгорела, самоходка ниже осела.
Сергей пристроил винтовку, набил три обоймы, которые подобрал в траншее. Теперь оставалось только ждать, набраться терпения. Он не собирался обнаруживать себя раньше времени. Пусть атакующие немцы доберутся до середины площади, тогда и назад отползать им будет долго. Сергей и мысли не допускал, что немцы ворвутся в нашу траншею, сомнут бойцов и прорвутся дальше. «Волга рядом, за ней частей нет», — как сказал младший лейтенант. Выходит, их жидкая цепочка необстрелянных парней с винтовками сейчас заслоняет от гитлеровской чумы весь Союз? Жутковато стало от таких мыслей.
Чтобы отвлечься, он прикинул расстояние от самоходки до дальней точки площади. Случись стрельба, надо не забыть передвинуть хомутик на прицеле, чтобы не промахиваться.
В девять утра немцы начали обстреливать из минометов наши позиции. Со стороны смотреть страшно – разрывы, огонь, дым, пыль… Траншей не видно, после такого было бы просто удивительно, если бы кто-то вообще остался в живых…
И тем не менее, когда немецкие пехотинцы пошли в атаку, из траншеи стали раздаваться выстрелы. Сначала одиночные, винтовочные, они становились все чаще и чаще, и Сергей понял, что новобранцы уцелели. Испугались сначала, так это у всех бывает, потом командир поднял. А коли пережил солдат первый обстрел, первый бой, дальше уже легче. Потом все равно страшно, но уже не так, многое знакомо.
Немцы были уже в самом центре площади. Пожалуй, пора.
Сергей приложился к винтовке, поймал в прицел немца. Тот был в кепи на голове – явно или офицер или фельдфебель. Те времена, когда офицеры в бою носили фуражки, уже прошли. Снайперы, пулеметчики противоборствующих сторон всегда старались в первую очередь выбить офицеров. Солдаты же носили пилотки.
Сергей навел стволом и нажал на спуск. В грохоте выстрелов с обеих сторон на его выстрел не обратили внимания, а он целился и стрелял, пока не закончился магазин. Стал лихорадочно наполнять его из обойм.
Немцы понесли потери, залегли. Кто-то из офицеров или унтеров у них остался, потому что по его команде к траншее полетели гранаты. Потом одновременно хлопнули взрывы, и немцы тут же поднялись и кинулись в атаку.
Сергей стал стрелять снова. Дистанция, правда, велика, двести метров, да еще и цели подвижны… Но попадал, своими глазами видел, как падают убитые им враги. Однако, как сам потом понял, он совершил одну ошибку: после опустошения первого магазина ему бы надо было огневую точку сменить, засекли его все-таки немцы. Да и то сказать, выстрел за выстрелом делал, как из пулемета.