Бронзовый котелок Орсиевых
Шрифт:
Антон смутился. Затем монотонно зачитал:
– На мне Боже, обеты тебе; тебе воздам я хвалы…
– Ты…белый…что ты знаешь о боге? – все также с акцентом вопрошала Олеся.
Антон на миг замолчал, подбородок его едва заметно дрожал, дикая сущность не поддавалась, он продолжил читку:
– …Ибо ты избавил душу мою от смерти, да ноги мои от преткновения, чтобы я ходил пред лицом твоим во свете живых. Белым светом заклинаю, там, где ночь в могильной тьме остывает, там место твоё. Именем божиим приказываю, назови свое имя.
– Я не черный. Я зеленый.
– Зеленый? Имя свое
– Как ты смеешь меня называть трусом?
– Потому что ты вселился в девочку, которая тебе ничего не сделала.
– Она сама захотела меня.
– Врешь! Говори имя
– Зачем тебе мое имя?
– Я должен знать с кем разговариваю, ты так не считаешь?
В комнате резко похолодало, появился запах чего-то кислого, спертого. Бледная Елена вышла из комнаты, не в силах наблюдать как её дочь говорит не своим голосом. Олеся спросила:
– Как твое имя, белый?
– Так будем знакомиться? Меня зовут Антон, Козловский Антон.
– Козловский? Это забавно. Мой отец держал козла, они умные твари, отару могут держать, помощник чабана в горах.
– Это хорошо, конечно, я тоже слышал подобное, но с кем я говорю?
– Я скажу как меня зовут, если ты сделаешь кое-что для меня.
– Что ты хочешь?
– Я хочу есть.
Виктор воскликнул:
– Я принесу! Суп!
Антон его остановил:
– Подождите. Что ты хочешь есть? – обратился он уже к иному
– Я знаю, что у них есть мясо. На кухне в раковине. Принеси мне кусок, так, чтобы с него стекала кровь.
– Елена правда размораживает баранину, – вставил перепуганный отец девочки.
Антон представил эту картину: в вонючей комнате, пропитанной потом, одержимая девочка будет есть сырое мясо. Не навредит ли такая еда её здоровью?
– Если съешь мясо, назовешь своё имя?
– Да, назову, даю слово мужчины, – прохрипела Олеся
Виктор быстрым шагом вышел в коридор, до Антона донеслись его спускающиеся шаги по лестнице. Олеся привстала, в вечернем солнце она походила на восставшего из мертвых: худые тонкие руки, хрупкие счесанные ноги, несмотря на своеобразную диету из мясных продуктов говорили о потере веса и истощении. Через минуту в комнату ворвался Виктор с пластиковой чашей в руках. В чаше колыхался кусок мясного филе. Мужчина робко подошел к девочке и протянул ей посуду. Олеся хищно улыбнулась и схватила чашу. По-волчьи вцепилась в кусок зубами и принялась грызть мясо, так что по её подбородку и рукам потекли капли холодной крови. С громкими утробными и чавкающими животными звуками впивалась в размороженную баранину. Виктор пальцами принялся массировать виски от нахлынувшей головной боли. В комнату вошла мать девочки, держа маленькую иконку в руках:
– Ой, смотрите, иконка заплакала.
Антон подошел к ней ближе и всмотрелся в икону, которую женщина зажала в руках, как держат ребенка. Лик святого, на ней изображенного истекал слезами, в два тонких ручейка из глаз. Антон дотронулся до стекла, покрывающего изображение и убедился, что слезы текут за ним.
– Миро? – спросил он удивленно, глядя на Елену.
– Шшшшааамиль,– раздалось позади из уст Олеси.
Антон обернулся и встретился с ней глазами, полными огня злобной
– Ты хотел знать как меня зовут. Меня зовут Шамиль… Мой позывной Волк…
Антон сразу вспомнил выпуски новостей недавнего прошлого. Нападения на города, теракты, похищения и убийства заложников в горах Эльбруссии. Кровожадные демоны из ада чистилища вернулись в мирную жизнь настоящего.
– Ты Шамиль Орсиев? – спросил он голосом тихим от волнения.
– Ты…Догадливый! Теперь ты понимаешь, что я ни черный, ни белый. Я есть, был и буду зеленый.
– И убили тебя лет пять-шесть назад, – голос Антона упал от игры воображения, – лидер боевиков-сепаратистов, террорист Орсиев. Поэтому этот акцент. Баранина.
– Спасибо девочке, я вернулся. Принесите мне воды. Я буду мыть руки. Кровь засохла.
Раздался звучный хлопок. Антон и Виктор обернулись и увидели лежащую на полу Елену.
II
Старая семерка не заводилась. В пятый раз Антон крутил ключ в замке зажигания, а в ответ лишь угрюмая тишина пахнущего моторным маслом салона. Вышел, хлопнув дверью и открыл капот. «В чем может быть дело? Предохранитель какой-то сдох? Чертова работа. Силы зла орудуют! Явно и не иначе!» Принялся перебирать каждый из предохранителей и проверять его состояние, подсвечивая себе фонариком смартфона. Голос позади заставил вздрогнуть:
– Помощь нужна?
Обернулся и увидел того высокого парня в камуфляжных штанах, водителя газели.
– Да вот не пойму в чем дело, вроде все предохранители в норме.
– Замок зажигания исправен?
– Месяц назад менял.
Парень подошел к машине и склонился над мотором
– Быть может отсоединился проводок на стартере, у меня такое на газели как-то было, еду за товаром, под Тахтой дорога убитая в хлам и как растрясло меня, потом завестись не смог, а оказалось, что всего лишь от стартера отошла гайка – плохо закручена была. А что это за наряд у тебя такой? Ты монах что ли?
– Ах, это, это я забыл снять, что-то в спешке собрался, нет я не монах. Я практикующий экзорцист и Вуду-практик.
– Вуду? Ничего себе. В наших краях-то. Ты у Богатовых что ли был?
– Ну вообще-то да.
– Слышал у них там беда с дочерью случилась. Обряд проводил?
– Ну да, пока что первый этап изгнания чужого.
– Меня Артём зовут, я тут живу. Вообще сам из Марьевска я, но здесь с женой у её родителей живем, бизнес ведем.
– Антон Козловский.
– Так официально, я Хомин тогда. Ааа! Смотри: у тебя клемма аккумулятора ежиком встала, как это называется, без смазки окислилась. Надо смазать салидолом и искра пойдет. Понимаешь?
– Я как-то не смазывал.
– Я сейчас, подожди-подожди, Антон. Я быстро.
И он убежал куда-то во двор, скрипнула металлом дверь гаража. Через минуту Артем вернулся, держа в руке черную пластиковую банку.
– Дай ключ на двенадцать. Есть хоть? Наждачку прихвати.
Антон сходил к багажнику и вытащил из ящика с инструментами нужный ключ. Артем Хомин быстро открутил гайку и снял клемму, наждачной бумагой очистил поверхность и пальцем намазал тягучий как патока салидол. Плотно затянул гайку.