Бросаешь мне вызов, Тихоня?
Шрифт:
Сердце грохочет в голове, заглушая все звуки вокруг. Перед глазами все плывет. Застыв в метрах трех от машины Долецкого, кошусь в сторону автомобиля Демона, впервые пожалев, что она полностью тонирована.
— Здравствуйте, — не хочу смотреть на Юлия Марковича, он мне неприятен. Мой взгляд скользит мимо него, фиксируется на короткостриженом затылке водителя. Тот словно робот, не дышит и не двигается.
— Добрый день, Раяна. Присаживайся, — кивает на сидение рядом с ним. Предлагает мне обойти машину и самой сесть к нему? Унизительно. Он мне и так не нравился, передергивало от его взгляда, а сейчас становится еще и противно. Словно с проституткой
Наверное, есть девочки, которых жизнь вынуждает уступать таким старым извращенцам, только я не из их числа!
— Спасибо, я постою, — переминаясь с ноги на ногу, оборачиваюсь на дверь общежития, смотрю на время в телефоне, всем своим видом даю понять, что я опаздываю. Кайсынов не уезжает, теперь я стараюсь не смотреть в его сторону, потому что его присутствие выбивает опору под ногами, а мне нужны силы, чтобы противостоять Долецкому. — Я вас слушаю, — звучит высокомерно, наверное, но и плевать. Скользкий тип. Любитель малолеток. Наверняка с садистскими наклонностями. Проверять мне точно не хочется.
— Слушаешь? — его правая бровь ползет вверх. Лицо неприятно искажается, в нем появляются настоящие черты лица: злость, жестокость, раздражение. — Сядь в машину, девочка, — грубее, чем в первый раз. холодный липкий страх ползет по позвоночнику.
— Юлий Маркович… — глотаю остаток предложения, потому что рядом со мной материализуется Демьян. Я не слышала, как он вышел из своей машины, как и когда он подошел. Судя по тому, как вытянулось лицо Долецкого, он тоже не слышал. Потерялся мужик, как-то слишком быстро растерял все свое высокомерие.
От Демона веет убийственной энергетикой. На лице ни одной эмоции, но я просто интуитивно чувствую, что он накален до предела. Мое сердце просто выскакивает из груди, но я почему-то уверена, что меня Демьян не обидит.
— Кайсынов? — первым не выдерживает Долецкий. — Не ожидал…
— Что у тебя за вопросы к моей девушке? — режет голосом пространство. Плечи напряжены. Выходит чуть вперед, оставляя меня за своей спиной. У меня ком к горлу подкатывает. Это он сейчас за меня заступается? А девушкой своей назвал, чтобы заступиться или?..
Конечно, просто назвал. Где Демон и где отношения? Но все равно приятно.
Из-за спины Демьяна, я могу смело наблюдать за Долецким. Он не смотрит больше на меня, не давит своим высокомерным жестоким взглядом, пытается скрыть свою растерянность. Мне приятно видеть его загнанным в угол, словно на интуитивном уровне ощущаю, что обычно он так поступает со своими жертвами. Даже если молоденькие девушки по доброй воле соглашаются быть с ним, они все равно жертвы.
Прячу руки в карман куртки, пальцы совсем замерзли, к вечеру сильнее похолодало, еще и ветер поднялся.
— Я вопрос задал и жду на него ответ, — повторяет тягуче Демьян. Мне не видно, как он смотрит на Долецкого, но потому, как тот сжимается — недобро.
— Раяна не говорила, что у нее есть парень, — нервно водит одной рукой туда-сюда, словно разгоняет удушающие пары вокруг себя.
— В машину сядь, — поворачиваясь ко мне, тихо произносит Демьян. В его глазах смертельный приговор. Кому? Мне или Долецкому. — Бегом! — одними губами. Даже мысли нет возмутиться или ослушаться. Сейчас с ним лучше не спорить. Переставляя ноги, иду к его машине, слышу, как он говорит Юлию Марковичу: — Еще раз ты приблизишься к ней, заранее покупай себе место на кладбище, — мое нутро покрывается льдом, я понимаю, Кайсынов не шутит.
— Демьян… —
Открываю дверь, сажусь на пассажирское сидение. Мне не слышно о чем они говорят. Точнее говорит только Демьян. Спустя несколько секунд он разворачивается, идет в мою сторону. Каждая мышца напряжена. Я видела его таким напряженным агрессивным на ринге в день знакомства. Машина Долецкого уезжает. Хотелось бы верить, что мы видимся в последний раз.
Демьян садится в машину. Смотрит прямо перед собой, сжимает руку, которая лежит на колене. Меня придавливает его энергетикой, словно плитой бетонной, дышать трудно.
— Что тебя связывает с Долецким? — отбивает интонацией каждое слово.
— Ничего, — мотаю головой.
— Расскажи мне все… Раяна, — не просто так в нем активизировался режим демона, он знает о Долецком больше, чем я. Помня, что ему еще к родне ехать, не затягиваю с рассказом. Не до скрытости, да и скрывать нечего.
— Познакомилась я с ним в тот же день, что и с тобой. Я ведь банкет обслуживала, тот, что проходит перед началом боя… — начинаю я.
Рассказываю, как Юлий Маркович облизывал меня взглядом весь вечер, а я пыталась не попадаться ему на глаза. Как подошел ко мне в конце банкета и оставил визитку, которой я никогда бы не воспользовалась, но он как-то вышел на двоюродную сестру. А в прошлые выходные родственники заманили меня к себе, сообщив, что нашли мне состоятельного любовника, который будет не только меня обеспечивать, но и им помогать, — с каждым моим словом его взгляд становится темнее, хотя куда еще больше там и так темная непроглядная ночь с всполохами молнии. Мне стыдно оттого, что приходится такое рассказывать. Ощущение, что мою душу заливает грязью. Я не сама лезла к Долецкому, это родственники мечтали меня под него подложить, но все равно противно. И даже то, что Кайсынов матерится под нос на мою тетку, меня не обеляет.
Во время рассказа опускаю информацию о брате. Может не стоит, но мне кажется, Демьян не обрадуется такой новости. С другой стороны, если позже эта информация всплывет…
Принимаю решение рассказать про Арса позже. Демьян заводит двигатель и включает печку. Я даже не заметила, что меня трясет. Хотя холод я не ощущаю, скорее трясет от нервного напряжения.
— Как только Долецкий ушел, мы поругались. Мы никогда не были особо близки… — рассказываю, как после смерти родителей тетка сначала приютила, потом отдала в интернат. Получала выплаты, но на мне экономила. Как продала нашу квартиру, а деньги присвоила себе, сказав, что квартиру отобрал банк.
— Утром я сбежала, — продолжаю рассказ, отвернувшись к боковому окну. Если помнишь, ты ждал меня у подъезда. С того дня я на звонки тетки и сестры не отвечала, Долецкого не видела. Думала, что они все поняли… — веду плечами, словно пытаюсь сбросить с себя груз чужой грязи.
— Это все?
— Да, — поворачиваюсь к Демону.
— Никогда и ничего от меня не скрывай, Раяна. Я ненавижу ложь, не приемлю ее в отношениях, — опять про отношения. Мое сердце замирает. — Он к тебе больше не приблизится, а если осмелится, я тут же должен об этом узнать, — требовательно смотрит в глаза. Киваю. С твоей теткой я разберусь, узнаю, куда она дела квартиру. Продать законно не могла. Там будем решать, — заметно расслабляется. Раяна, никогда мне не лги, — повторяет свое просьбу, обхватив лицо ладонями, тянет к себе и целует. А у меня слезы в уголках глаз скапливаются, столько сейчас в нем демонской своеобразной нежности и заботы…