Бросок Большого Брата (Секс-ловушка для Папы Карло)
Шрифт:
— Мальчики, мы все-таки выбрались? — простонала очнувшаяся Лада. — У меня все тело болит, как будто у меня два месяца были беспрерывные месячные.
— Это сейчас пройдет, — Иван постарался как можно обворожительнее улыбнуться. — Просто антидот еще не до конца подействовал.
— Какой такой дот? — удивленно вскинула брови Лада.
— Ну, лекарство, противоядие, я тебе его вколол, чтобы нейтрализовать яд, которым тебя напичкали на теплоходе.
— А, понятно, — Лада попыталась сладко потянуться, но тут же взвыла от боли. —
— На, выпей аспаркам, — Ракитин оторвал одну из «перламутровых» пуговиц, которые, как и положено на рубашке для смокинга, были скрыты под специальной планкой, и передал ее Ладе через посредничество Осьминога, занявшего место аккурат посреди лодки.
— У тебя что, во всех пуговицах лекарства и яды? — нервно засмеялась Лада. — И ты нам их дашь? Может, ты Джеймс Бонд?
— Дам. Вам дам. Жан Клодт ван Дамм, — шутливо наклонил голову Ракитин. — Впрочем, если хочешь, пусть будет Бонд, Джеймс Бонд. Только не на службе Ее Величества английской королевы, а на службе его величества президента Российской Федерации, и вы все тоже немедленно поступаете в мое распоряжение…
На свою дешифровку как сотрудника ФСБ Ракитин пошел сознательно.
Во-первых, его бы и так могли заподозрить в причастности к спецподразделениям — уж больно лихо он разделался с их «спутниками», да еще и использовал антидоты.
Во-вторых, оперативнику нужна была сейчас команда людей, которые беспрекословно подчинялись бы ему, а лучшего способа закрепить свой авторитет в данной среде было не придумать. Если уж слова «государственная безопасность» нынче не имеют магического действия на обывателей, как во времена оны, то, по крайней мере, вызывают стойкое уважение и определенный трепет — куда больший, чем к картежнику, пусть даже вполне авторитетному.
В-третьих, капитан был уверен, что если они доберутся до своих живыми, он сможет мгновенно изолировать Ладу и Осьминога, и то, что они в курсе событий, не повлияет на дальнейший ход операции. Но даже попадись беглецы к чужим, вряд ли кто сразу начнет болтать о своих связях с сотрудником ФСБ — известно же старое российское правило: «доносчику — первый кнут». Да и кто поверит, что чекист, в здравом уме и твердой памяти, начнет сообщать направо и налево случайным знакомым о своей службе.
В общем, Ракитин был уверен, что поступил правильно, а победителей не судят, и начальство шибко любит.
— …То есть ты нас вербуешь? — улыбнулась Лада, кокетливо укладывая на высунутый язычок перламутровую «пуговицу».
— Только ты соси ее интенсивнее, иначе не растворится, и не глотай сразу, — кивнул Ракитин на таблетку, проигнорировав неуместный вопрос.
— Так ты восторг легавый, что ли? То-то я смотрю… — наконец начал въезжать в тему Осьминог.
— А тебе какая разница?
— Кто любит, а кто дразнится, — парировал Серега. — А может, ты нас по прибытии на берег сразу в аквариум сольешь?
— Я тебе предлагаю
— Ага, посмертно, — криво усмехнулся Осьминог.
— Нет, просто, из кабалы тебя выкупим у братвы, и бубнового туза тебе на задницу не налепят, — спокойно ответил Ракитин.
— Так ты и это знаешь, — опять скривился в ухмылке Осьминог. — Да… А сразу про тебя даже не скажешь…
— Ну а если тебя перспектива Родине послужить и задницу свою прикрыть не устраивает, — Ракитин картинно передернул затвор «Кедра», — водичка сейчас теплая, до берега вплавь, думаю, доберешься.
— Да все меня устраивает, — сплюнул за борт Осьминог. — Тем более если поможешь с братвой вопросы «разрулить». Но учти, я твои приказы буду выполнять по понятиям, и на цырлах перед тобой дыбить не буду — не дождешься.
— Мы сейчас все в одной лодке, и приказы я буду отдавать, потому что я лучше знаю, как нам отсюда прорваться и уйти живыми, а «шестерить» я тебя не прошу, я же знаю, ты пацан нормальный, только укутался вусмерть, — чтобы разрядить обстановку, Иван снял свой «Кедр» с боевого взвода.
— Другой разговор! — улыбнулся в ответ довольный Осьминог, и, приблизившись к Ракитину, доверительно прошептал ему: — А бикса у тебя изебровая, повезло тебе, братское сердце.
— Кто ловит жемчуг — тот не должен спать, — подмигнул Осьминогу Иван. — А я всегда получаю самое лучшее и добиваюсь результата. Так что не ссы, братуха, прорвемся.
— А у тебя что, нет связи со своими? — Лада явно почувствовала, что разговор зашел о ней и, позабыв сосать таблетку, уставилась на Ракитина. — Ну, с этими, с эфэсбэшниками?
— Как твое здоровье, Зая? — снова не ответил на вопрос Ракитин.
— Все нормально, судороги прошли, вот если бы у тебя еще пуговица с феназепамом была, тогда вообще было бы отлично.
— А может, тебе еще коктейль «пина колада» подать со льдом? — усмехнулся Ракитин. — Не волнуйся, доберемся до берега — там будет поспокойнее.
— Так ты не сказал ничего насчет связи с «нашими», — осторожно поинтересовался Осьминог.
— С нашими? — уже откровенно рассмеялся Иван. — А еще недавно ты нас легавым восторгом величал.
— Кто старое помянет, тому глаз вон, — скорчил виноватую физиономию Осьминог. — Виноват, исправлюсь.
— Связь вышла из строя, — доложил спутникам Иван. — Зато, кажется, я вижу берег, — он приложил ладонь руки ко лбу, словно былинный витязь на распутье, и стал напряженно вглядываться вдаль. Из тумана действительно показались знаменитые скалистые ладожские шхеры, а затем и пригодный для причала участок береговой линии, украшенный огромными валунами. Дальше весь берег был покрыт густыми, словно волосы девственной русалки, зарослями карельской березы, древесина которой напоминает мрамор, а внешний вид — русскую душу.