Бросок в Европу
Шрифт:
— Только один?
— Да, один. На нем летает Алексей Бордунин. Тот еще сукин блин. Вечно задирает нос.
— И он быстрее этого самолета?
— На самую малость, не волнуйся.
— Я думаю, он преследует нас. Это пиканье... — я указал на экран радара, — ...тому свидетельство.
Глаза Игоря превратились в щелочки. Он пристально всмотрелся в экран.
— Сукин блин, — вырвалось у него.
— Это он?
— А кто же еще? Опять выеживается.
— Он нас догонит?
— Попытается посадить. Мы еще
— Но мы не можем...
— Выеживающийся сукин блин. Видишь? Этот рычажок приводит в действие элероны. Я даю ему знать, что мы сдаемся.
— Но...
— Спокойно. Скажи всем, чтобы сидели тихо. Скажи телкам, волноваться не о чем. Сейчас мы развернемся.
На латышском я попросил всех за что-нибудь ухватиться, потому что самолет разворачивается. К счастью, никто не спросил, зачем. Игорь шевельнул ручкой управления, и самолет начал описывать широкую дугу.
Через фонарь кабины я увидел точку, которая по мере приближения росла в размерах. Вскоре стало ясно, что это самолет.
— Сукин блин, — пробормотал Игорь. — Привет, Алексей. Хвастаешь перед девушками, какой у тебя быстрый самолет, смеешься над теми, кто летает на более медленных. Что ж, посмотрим, кто будет смеяться последним, сукин ты блин. Смотри.
Он вдавил в пол какую-то педаль. Под нами что-то заревело, а потом преследующий нас истребитель взорвался.
— Такие вот дела, Алексей, сукин блин. Получай, хвастун! Получай за все!
Он смеялся, смеялся, смеялся. Потом вновь развернул самолет к Северному полюсу.
— Повезло, что я не ошибся, — добавил он какое-то время спустя под мерное гудение двигателей. Пиканье больше не раздражало.
— Ты о чем?
— Педали. Не мог вспомнить, какая отстреливает ракеты. Самолет всегда вооружен ракетами, но в экспериментальных полетах я их не использую. Тут две педали, одна — для ракет, вторая — нет. Я выбрал левую, и прощай, Алексей.
— А для чего правая?
— Для сброса бомб. Но бомб у нас нет, так что...
— Девушки, — напомнил я.
— Не волнуйся, я нажал на нужную.
— Девушек разбросало бы по всей России.
— Я нажал на нужную.
Я закрыл глаза, открыл, отстегнул ремни безопасности и молча вернулся в бомбовой отсек. Все сидели на своих местах. С кнопкой Игорь не ошибся. Или с педалью.
Минна пожелала знать, что произошло. Я отвечал обтекаемо, в общих чертах, не упомянул о том, что все они могли покинуть самолет до того, как он приземлится. Сказал, что другой самолет, плохой, пытался догнать нас, но Игорь ракетой разнес его в клочья.
Она широко улыбнулась. Спросила, как можно выразить радость на английском, если хочется обойтись без сукиного блина. Я ответил: «Ура! Отлично! Здорово!»
— Ура! Отлично! Здорово! — повторила за мной
Латышские девушки молчали. Две или три даже заснули. Милан тоже спал. Я поудобнее усадил Минну, укрыл, предложил поспать. Она улыбнулась, поцеловала меня и закрыла глаза.
Сам же вернулся в кабину.
— Эй, Аляска под нами.
— Откуда ты знаешь?
— Частенько летал над Аляской. Фотографировал. Где ты хочешь приземлиться? На военной базе?
— Ты сможешь ее найти?
— Я знаю их все. Нет проблем. Самая большая около Фэрбанкса. Нет проблем.
Он что-то сделал, чтобы уменьшить скорость, потом направил самолет вниз. Как он нашел базу, я не имею ни малейшего понятия. Наверное, действительно часто тут летал. Возможно, наша система противовоздушной обороны не так уж и хороша. Но около авиабаз она, конечно же, лучше. Как только мы увидели взлетно-посадочную полосу, навстречу поднялись самолеты с опознавательными знаками США и закружили над нами.
— Я бы мог их сбить, — пробурчал Игорь.
— Не надо.
— Не буду.
Другие самолеты пронеслись мимо. В первое мгновение я не понял, куда они держат путь. Потом догадался.
Они полетели туда, откуда мы прилетели.
— Приземляйся побыстрее, — попросил я Игоря. — Надо сказать, чтобы эти самолеты завернули.
— Нет проблем.
Посадка заняла куда больше времени, чем взлет. Игорь не спикировал на посадочную полосу, а очень мягко подвел к ней самолет, так что нас если и тряхнуло, то чуть-чуть. Как только самолет остановился, его окружили вооруженные люди. Числом с сотню.
— Что дальше? — спросил Игорь.
— Выходим.
— Снаружи холодно. Снег.
— И горячего приема ждать не приходится. Боюсь, нам здесь не обрадуются.
Я вышел первым, Игорь — за мной, потом латышские девушки. Нас встретили суровые взгляды. Я выбрал клоуна, у которого золота на форме было побольше, чем у остальных, и направился к нему. Рубя слова, спросил, кто командир базы, и он ответил, что он.
— Тогда верните на базу свои самолеты. Это не вторжение, а операция спасения.
— Что за черт, — рявкнул он, но повернулся, отдал приказ кому-то из своих подчиненных, и тот побежал к коммуникационному центру.
— И кто...
— Это Игорь Радек, полковник военно-воздушных сил СССР, — я указал на Игоря. Не знал, конечно, полковник он или нет, но для вопросов времени не было. — Он просит политического убежища и передает США существующий в единственном экземпляре экспериментальный истребитель-бомбардировщик МИХГ-1.
— Какого...
— Сукин блин, — вставил Игорь.
— А это двенадцать членов гимнастической сборной Латвийской Советской Социалистической Республики, — продолжил я. — Они тоже просят политического убежища. И они замерзают, как и мы. Нельзя ли отвезти нас в теплое помещение?