Брухо (колдун) Аргентинская полночь

Виноградова Ольга

И тогда...

Я просто разжала руки...

Глава 5

Вас не было, доктор. И ваша секретарша позволила мне пройти. Она была так любезна, что приготовила чашечку эспрессо. Чудесный кофе. Бразильский? А, аргентинский... Я не узнала вкус. Но это, наверное, потому, что заваренный в кофеварке мне его пить не приходилось.

Как?

Сваренный в мятом

котелке на костре. Зерна ручной обжарки на сковороде, где до этого готовили мясо, лепешки или рис... С ароматом диких пряностей, собранных в джунглях и высушенных под жарким полуденным солнцем...

Вот такой кофе мне приходилось пить.

Знаете... хотя откуда... У этого кофе был неповторимый вкус и аромат. Захочешь повторить, а не получится. Даже если найдешь все ингредиенты и тот же самый сорт, то все равно он будет не таким. В Москве вода мертвая. Впрочем, она в любом городе мертвая.

Что произошло дальше?

Как видите я выжила.

Как?

Не знаю.

Мне казалось, я падаю бесконечно.

А потом просто темнота - сознание выключили.

Просыпаться было тяжело. Не больно, а именно тяжело. На глазах словно камни лежали. Губы запеклись. Двинуть руками или ногами не представлялись возможным. Говорить я могла с трудом. Было такое впечатление, что я очень долго кричала и сорвала голос. Со зрением творилось что-то неладное: предметы выглядела смазанными, тусклыми.

Я попросила пить. Кто-то завозился и через мгновение к моим губам поднесли чашку. Я с трудом поймала ее край и сделала несколько жадных глотков, затем снова провалилась в сон.

Когда я проснулась в следующий раз стояла неимоверная духота. Наверное, она вызвала дикую головную боль. Я пошевелилась, но тут же вернулась в прежнее положение - боль не давала разогнуться.

– Не двигайся, - голос был глубокий и совершенно равнодушный. Будто человек говорил не со мной, с личностью, а с куклой.
– Ты сломана.

Его английский был чистым, но бедным. Словарного запаса явно не хватало для свободного общения. Я покрутила головой и сфокусировала взгляд на притаившейся в углу фигуре.

Мужчина.

Он сидел в старом кресле-качалке, из дна которого торчала солома. Неопрятные кудрявые волосы закрывали лицо. Длинная, растущая в разные стороны наполовину седая щетина слегка смягчала массивный подбородок. Цветастая рубашка в темных пятнах пота распахнута на груди. Достаточно широкой, чтобы считать человека коренастым, но

не грузным. Под густой курчавой порослью перекатывались сухие мышцы - такие бывают у пловцов или атлетов.

– Спасибо, - пробормотала я.
– Кто вы?

Мужчина расхохотался. Его смех звучал отвратительно - клекот дикой птицы. Язвительный и жестокий.

– Женщина, - выдохнул он.
– Тебе правда надо это знать? А если ответ тебе не понравится?

Я задумалась. Какая, собственно, разница? Если честно, то спросила из вежливости, но если она ему не нужна, то... В конце концов, я не в том, положении, чтобы диктовать условия.

Некоторое время мы соблюдали молчаливый нейтралитет. Мне не хотелось спать, и я разглядывала солнечные пятна на земляном полу. Свет просачивался сквозь дырявую лиственную крышу, оставляя причудливые следы. Игра вроде угадай на что похоже облако: я видела притаившуюся змею, замершего перед ней кролика и змеелова, с интересом наблюдающего за поединком желания выжить и гипнотическим взглядом.

– Ты не ответила, женщина, - мужчина встал, снял со стены продолговатый футляр и вышел.

Я улыбнулась краешком губ: он может быть кем угодно, но прежде всего остается мужчиной, а с ними находить общий язык я умею. При желании, конечно.

Я не заметила как уснула. Проснулась уже ночью. Не сразу поняла, почему темно - успела испугаться. Подумала, ослепла, но вскоре глаза привыкли к темноте. Я смогла различить очертания предметов. Перед глазами было все то же кресло-качалка. Пустое, но... оно мерно покачивалось, словно в нем кто-то сидел.

Мне стало не по себе.

Впечатление усиливал далекий бой барабанов. И звуки... Как будто собралось множество народу на какой-то варварский праздник.

Через открытый дверной проем в дом заглянула Луна. От нечего делать я терпеливо ждала, когда она покажется целиком - серебряная красавица. Она действовала на меня успокаивающе. Единственный знакомый предмет в области полной неизвестности. Страшно? Нет, правильное слово жутко.

И вдруг меня обдало холодом. Взгляд, который преследовал меня в аэропорту и ощущение чужого присутствия, снова настигли меня. Но если раньше я могла убежать, то теперь тело сковывали лубки и тряпки.

– Кто здесь?
– хрипло спросила я.

Некто приблизился.

Я инстинктивно дернулась.

Всмотрелась в темноту.

Что там?