Бруски. Том 2
Шрифт:
На опытной станции ждали гостя.
Стеша, выпроводив посетителей, забилась к себе в лабораторию, перебирая экспонаты, развешивая их на стене и проверяя каждую мелочь, зная, что гость будет придирчив, и ежели что окажется не так, то ей же и придется краснеть. А Давыдка Панов распорядился заново размести дорожки, расчистить лужайки, привести в порядок клумбы.
– Цветы любит, – говорил он Фене, вертевшейся около него с утра. – Чудесный человек. Мы его все уважаем.
– Да ведь он вас не трогает, вот и любите.
– Как – не трогает?
– Не щелкает… А Кирилл иной раз по затылку залепит.
– Ты бы ушла от меня, Фенька! Ты сроду разбередишь… Ты скажи, за что его любить… За то, что народом помыкает?
– Не народом, а такими вот, как ты да Барма. Вы распустились.
– Убирайся, говорю, от меня. Чего ты все утро?
– А сколько человек приедет? – не унималась Феня.
– Сказано, три человека… Что ты сотый раз? – буркнул Давыдка. – Помещение велено на троих приготовить.
– А не на четверых? – спросила Феня, и Давыдка заметил, как она при этом игриво передернулась.
– Почему же на четверых? – удивился он. – Тебе, что ль, местечко? Ты не за Кириллом ли утямилась? Гляди у меня – узнаю, не посмотрю, что секретарь комсомола… отхлестаю за мое почтение. Ты то должна понять, – умоляюще заговорил Давыдка, – он мне, Ждаркин ваш, поперек горла.
– Мало ли кто тебе поперек горла! А где жить будут?
– В беленьком домике… в опытном…
– А-а. – Феня заломила руки и тихо зашагала по начисто разметенной дорожке вниз к зеленеющим луговинам.
В этот час два кума и вошли во двор опытной станции.
– Для нас размели? – спросил Никита и отряхнулся. – Гляди, кум, какое величие глазу открывается. Вот когда я один жил – и не замечал величие мира, а теперь – смотри: Давыд Петрович, гражданин с Бурдяшки, какое величие мира открыл. Ведь это все дела твоих рук, Давыд Петрович. Без нас, без мужиков, мир давно бы спотыкнулся, вверх тормашками полетел.
Давыдка вначале принял слова Никиты за издевку, но, вглядевшись, заметил, что Никита говорит серьезно, отряхивает свой пиджачишко, стараясь обойти расчищенные дорожки, не притоптать взрыхленного граблями песка, поверил и проговорил умиленно:
– Да, мир, ежели его в бане помыть, красивый. Только тех, кто его моет, не всегда во внимание принимают. Вон Степан Харитоныч Огнев. А не он ли мир расчищал?
– Что же это такое? – возмущаясь, произнес Никита.
– Ты бы опросил его, как советская власть живет, – Посоветовал Филат, легонько толкая Никиту.
У Давыдки вспыхнула лютая обида
– Вон чего, – посочувствовал Никита. – Стало быть, где ни ковырнешь, везде болячка?
– Да… мир… ежели его в бане… именно ш-што-о, – начал Филат Гусев, памятуя наказ Никиты. – Мир… вот именно ш-што-о, ежели его ковырнуть… а то, бывало, все с нас да с нас, а с бедноты-то… и нет ничего.
– А где у вас товарищ Огнева, Степанида Степановна – мастерица знаменитая? – заторопился Никита, испугавшись, как бы Филат своей болтовней не выдал их замысла.
– В своем кабинете, – ответил Давыдка. – Только она ведь сегодня не принимает… Да ведь вас все равно не удержишь. – И, польщенный вниманием Никиты, Давыдка довел кумовьев до лаборатории.
– Видал, как надо дела обделывать? Без мыла мы с тобой пролезли… А не похвалили бы, – не пропустил бы этот косоногий головастик, – шепнул Никита, входя в лабораторию.
– Ухач ты, – Филат покрутил головой.
– Некогда… некогда… завтра приходите, – не отрываясь от экспонатов, проговорила Стеша.
– А мы и не потревожим вашу милость, – мягко откликнулся Никита. – Мы вот постоим и порадуемся на вашу милость. Ведь вы тб поймите: старички мы. Верно, силенки в нас еще лет на двадцать хватит… Так, не так ли? – обратился он к Филату. – Кум, бай. Так вот, а нас домовничать заставили, с ребятишками возиться, а мы хотим инициативу проявить, раз власть к тому призывает. Денек нонче выходной, дай, думаем, заглянем к нашему чудотворцу, поучимся уму-разуму… особо к сое.
Услыхав о сое, Стеша не стерпела, повернулась к кумовьям.
– А-а, Никита Семеныч! Тебя тоже соя завлекла?
– Зоей и мы хотим интерес иметь, – ввернул Филат, сурово глядя в спину Никиты.
– Не зоей, а соей, – поправила Стеша.
– А что она есть такое? Слух попер по нас, – спросил Филат.
– Соя есть…
– Это мы слыхали… и утруждать Степаниду Степановну намерения у нас нет. А вот скажи-ка, водку из сои угнать можно? – перебил Никита, уже зная, что теперь Стеша от них не отстанет.
– Спирт? – серьезно переспросила Стеша. – Спирт можно гнать.
– Можно, значит, водку гнать? – еще раз спросил Никита.
– Да, можно.
– Значит, пользительное вещество есть зоя, – согласился Филат.
Никита, обращаясь к Филату, прищелкнул языком:
– Видал? А ты не верил, – и к Стеше: – Он не верил, ему не верилось, – и, запнувшись, ласково заговорил: – Кто ты есть теперь такая, баба аль кто?
– Лаборантка… и шофер.