Брутальная Падме, или Новая судьба королевы
Шрифт:
Своё будущее я видел достаточно радужно. Практически были отработаны несколько линеек товаров, которые с каждым годом будут всё более востребованы. Пусть они в большей степени и носили военный характер, как в плане нападения, так и имея защитные функции. Но галактику ждало много крови в ближайшем будущем и именно оружейники, от простых производителей стрелкового оружия, до владельцев крупных космических верфей — снимут большую часть сливок.
Впрочем, для меня нажива вовсе не была самоцелью, а возможностью получения влияния и защиты, чтобы это влияние не отобрал кто-нибудь. Технологии Республики значимо упрощали обучение детей, чем последние девять
Полноценное базовое образование занимало пять лет. Углубленное могло отнять еще 2–3 года. Правда были нюансы. Не знаю, действовали ли в Республике скрытые правила зашоренного образования моего старого мира, когда человек получает узкий пласт знаний. Старая загадка-шутка — кто качественней, наш ухо-горло-нос или американский? Наш, потому что он делает работу трех американских врачей, а кроме того наш заменяет еще одного американского специалиста, знающего, что Земля оборачивается вокруг Солнца, а не наоборот.
И ладно бы это касалось, лишь узких сфер. Подобное — явно глобальный план по коренным шорам на глаза людей. И имело немало сопутствующих и схожих по гнусности задач, что выполнялись параллельно. От чего человечество ходило кругами, плутая в трех соснах, выплескивая своё потенциальное созидание и стремление к совершенствованию системы «в свисток», посредством очередного «попа Гапона с уточками». Или кого по сложнее, но схожего по сути.
Но то в моем прошлом мире. За годы тут, как ни странно, системной работы по глубинному переформатированию разумных, я особо не заметил. Скорее был диктат «болота» богатых, которое поддерживал от пересыхания новыми веяниями, более справедливыми, Орден. Причём, что тоже было мне поначалу странным, делал последний эту работу с определенной ленцой.
Хотя при определенной моей сильной критичности к джедаям, да и ситхам, нельзя не принимать в расчет то, что именно Орден являлся стабилизирующей силой, которая тысячи лет держала Республику в силе. Без него она давным давно погрязла бы в значительно более худшем состоянии. Это лишь наивные люди считают, что при всех минусах мира в котором живут, бывают ситуации, когда хуже быть не может. Отнюдь, всегда может быть не просто хуже, а намного хуже.
Как говорится: «граждане, что же это делается, тигру в зоопарке не докладывают мяса. Долой проворовавшееся руководство зоопарка. Каждому тигру по пуду мяса в день».
Свергли и что? Ладно если тигра самого на мясо пустят, а если его не просто решат всё же покормить, но и выберут ваше тело для этого? Пессимист считает, что жизнь совсем плоха и хуже уже быть не может, а оптимист верит — может быть намного хуже. Реалист же в оценке через: верит — не верит, не нуждается, он просто знает, а потому ценит то хорошее, что есть. Потому что его всегда мало и оно вовсе не гарантированно.
Но оставим это. Как я понял переформатированием разумных в Республике особо не занимались. И было это ввиду давней, крайне давней победы одной из сторон. Этой пресловутой финансовой олигархии. А регулирование многих позитивных процессов, вяло протекающих в Республике, гасилось обычно финансовыми инструментами и технологическими ограничениями.
В основном стратегически, оставляя немало простора на тактическом уровне. Такое понятие, как финансовое рабство, лишь зарождающееся в моём старом мире, тут давно и прочно вошло в обиход. Как и доступ к образованию. Последнее я уже девять лет всё более по нарастающей менял. Правда, пока довольно ограниченно.
Как ни странно, проблем особо не было, даже с учетом того, что кроме
Хорошо, что специально никто особо не отслеживал процесс. Он давно шёл своим ходом. И немного повзрослев, я столкнулся с тем, что банально не видел тех, с кем мог бы начать менять мир, имея близкое к моему понимание справедливости и возможности его воплощения. Не видел тех, кто продолжит работу и подхватит знамя, если меня не станет.
Не раз я слышал в прошлой жизни: «неужели нельзя найти несколько тысяч управленцев, которые имеют подходящие для качественного управления знания и при этом будут обладать менталитетом, которые не за страх, а за советь будут пресекать вопиющее воровство в своих рядах». Всегда при этом улыбка, немного злая, рождалась на моём лице. Хотелось сказать: ребятки, качественный управленец сколь-либо высокого уровня — штучный товар. Его растят с детства. Его ментальность вкладывается в него, задолго до того, как он станет пускать слюни по противоположному полу.
Сталин, как-то сказал, наши школы производят советского человека. Производят. Человека. Звучит немного грубо, но как же точно. Никакими карательными или поощрительными методами не добьешься от человека стать, к примеру, Павкой Корчагиным или Михаилом Ломоносовым. Тут очень важна идейность и то, насколько она находит отклик в душе человека. Насколько она видится ему значимой. И при этом он еще должен понимать, что есть вещи намного более важные, чем содержание мяса в колбасе.
Мясо конечно штука важная, да и просто вкусная, но она даже до вторичности очень сильно не дотягивает. Ни она, ни то, что она олицетворяет. И если идеи нет или она сильно хромает, то и государство становится, либо полностью нежизнеспособным, как случилось, когда элита СССР поставила вперед идеи колбасу. А может утонет в зыбучих песках вялотекущего, но перманентного гниения, как происходило в моём нынешнем мире.
Впрочем, идея сама по себе, не панацея. Если вводить её бездумно, то она наоборот, может стать минусом, разобщив общество, оставив за бортом немалую часть не вписавшихся в эту идею и тогда… здравствуй Гражданская война. То есть идеология — палка о двух концах. Иногда правильно несколько размыть её, дабы включить больше людей под её знамёна. И снизить противоречия, которые неизбежно возникают именно в идеологическом обществе. В общем, это тонкий лёд и следует с осторожностью и взвешенно подходить в таком.
Моя беда была, до недавнего времени, в том, что понимая это и многие другие вещи, засевая зёрнами, которые прорастут в будущем, окружающем меня мире, я до конца его родным не чувствовал. Да, семнадцать лет тут немалый срок. Но рождение в новом мире, и сбой, позволивший мне сохранить память о прошлой жизни, дал мне кроме плюсов, два больших минуса.
Сформировавшись в другой среде и ментальности, мне крайне сложно было встроиться в новых обстоятельствах. И смена пола тут, как бы не наименьшей проблемой стала. Не помни я свою прошлую жизнь, вырос был и врос легко и просто в новый мир.