Брюс
Шрифт:
«… господин Брюс приехал сюда декабря 19 и отдал от нашей пресветлости письмо, за которое премного благодарствую». Тон письма спокойный, уважительный. И даже когда Петр Алексеевич делает выговор Ромодановскому за его проступки по отношению к приказным людям, тон письма таким и сохраняется. Но именно в этом письме сделана характерная для взрывного характера царя приписка:
«Зверь! Долго ль тебе людей жечь! И сюда раненые от вас приехали. Перестань знаться с Ивашкою. Быть от него роже драной!»
Под Ивашкою Хмельницким здесь подразумевается пьянство. И обвинение в пьянстве особо подчеркивает отношение Петра к Брюсу, оказавшемуся
И, действительно, поездка в Англию для делегации Петра оказалась очень насыщенной.
Выезд из Амстердама 16 волонтеров во главе с царем состоялся 6 января, через 3 недели после прибытия Брюса. Возможно, Петр выехал бы и раньше, но пришлось ждать приезда Брюса (сам по себе случай беспрецедентный), а затем, видимо, подлечивать его раны.
В Лондон царь со свитой прибыл 11 января и сразу включился в работу ввиду ограниченности во времени. Кроме встреч с королем Вильгельмом III, Петр учился кораблестроению в Дептфорде, посещал арсенал в Вульвиче, присутствовал на заседаниях научного Королевского общества и английского парламента.
Я. В. Брюс при этом слушал лекции английских математиков, посещал лондонскую обсерваторию, присматривался к монетному делу в Тауэре и к артиллерийской технике в Вульвиче, со знаменитым литейным заводом и обширнейшим арсеналом.
11 апреля царь и Брюс вместе осматривают Вульвич, отведывают метание бомб, и Петр увозит Брюса в Лондон, где они 13 апреля посетили Монетный двор.
Всего, как отмечено в «Юрнале», Петр в феврале и апреле шесть раз посетил Монетный двор, директором которого был Исаак Ньютон, проводивший в Англии денежную реформу.
Аспекты проведения этой реформы интересовали Петра. При этом ему нужен был человек, способный разобраться во всех технических нюансах проводимой Ньютоном работы. Таким человеком и был полковник Яков Брюс. Подобную же реформу в 1720 году он осуществлял в России, будучи директором Санкт-Петербургского Монетного двора.
Но роль Брюса в этой поездке сводилась не только к знакомству с реформой Ньютона.
Наиболее подробно и ярко о пребывании Брюса в Англии в 1698 году рассказал канадский исследователь Валентин Босс. А поскольку его книга «Ньютон и Россия» была издана только на английском языке, воспользуемся переводом исследователя Владимира Ивановича Зотова.
«Судя по деятельности Брюса в Лондоне, — пишет канадский ученый В. Босс, — уже тогда идеи многих реформ были в сознании Петра. Зачем ему было заставлять Брюса изучать
На Брюса была возложена обязанность приобретать математические приборы, а также книги по навигации и кораблестроению. Ему было также поручено подбирать и нанимать на службу к царю хороших математиков и многое другое.
Главное преимущество Брюса было не только в том, что он знал много языков. Он был едва ли не единственным в свите Петра специалистом, понимавшим, что было необходимо для России. Поэтому Петр Алексеевич дает Брюсу довольно широкую свободу действий. Более того, «во время пребывания царя в Лондоне у него возникло решение поручить Брюсу продолжать в Англии дальнейшее изучение естественных наук: математики и навигации». Так, Я. В. Брюс был оставлен Петром в Англии после отъезда царя в апреле 1698 года.
Еще один беспрецедентный случай, произошедший в Великом посольстве. И вновь он связан с Брюсом.
Оставшись в Англии, Яков Вилимович получает деньги на дальнейшее обучение и закупку редких книг, приборов и инструментов. Петр оставляет ему яхту — подарок Вильгельма III — стоимостью 150 гиней. Такое «расточительство» царя, никогда попусту не тратившего столь огромные по тем временам деньги, можно объяснить только тем, что Петр Алексеевич был уверен в том, что Брюс все эти средства будет расходовать только с пользой для дела, на благо России. И Брюс действительно оправдал надежды царя.
«В «Юрнале» имеются записи о визитах, которые Петр нанес в Гринвичскую обсерваторию. Своим существованием она была обязана усилиям только одного человека — Джона Флэмстида, первого королевского астронома. Само здание обсерватории было спроектировано Христофором Реном, но правительство не обеспечило ее соответствующими приборами. На свою мизерную зарплату Флэмстид вынужден был приобретать инструменты или делать их сам. Вся его дальнейшая жизнь была посвящена непосильной задаче выверки местоположения фиксированных (неподвижных) звезд. Эта задача усложнялась тем, что в то время не было точных, современных таблиц. Несмотря на плохое состояние здоровья и плохое отношение, Флэмстид добился удивительных результатов. В тот год, когда Петр посетил его, Флэмстид трудился над классификацией, при помощи отвесной арки Авраама Шарпа, данных, полученных во время астрономических наблюдений… Флэмстид отметил в своих записях два посещения Петра — в воскресенье 6 февраля и 9 марта. Во время этих визитов Петр вел наблюдения при помощи своих приборов, которые он принес с собой. Судя по заметкам, сделанным рукой Флэмстида, на него еще большее впечатление произвело то, что Петр пришел не один, а в сопровождении шотландца Брюса. В те времена это считалось необычным.
Вероятно, Флэмстид встречался с Брюсом еще раз 6 апреля, так как в «Юрнале» записано, что Петр нанес Королевской обсерватории свой третий визит в этот день. А из писем Флэмстида становится ясным, что к концу года он и Брюс уже знали друг друга хорошо. Царь уехал из Лондона, а Брюс остался. Флэмстид готовил для Брюса «Таблицу рефракций (отклонений)». В своем письме Брюсу Флэмстид проявил недовольство по поводу какого-то письма (доклада), который, по мнению Флэмстида, обнародовал Брюс. Этот «доклад» касался лунной теории Ньютона. Доклад, как считает Флэмстид, был несправедливым и для того, чтобы он «не нанес вреда ни Ньютону, ни мне», Флэмстид раскрыл (что было неразумно с его стороны) характер возрастающей ссоры между ним, с одной стороны, Ньютоном и Эдмундом Галлеем, с другой».