Брюс
Шрифт:
В. О. Киприанов оказался ловким дельцом и вскоре понял, что на одной учебной литературе невозможно сделать состояние. Гораздо большим спросом в то время пользовались гравированные на меди карты, таблицы и чертежи.
И уже в скором времени Киприанов стал выпускать в свет гравированные «маппы» (карты) и чертежи. К сожалению, новомодная печатная продукция оставляла желать лучшего. «Ежели, да не ведаешь, как начертить глобус по художеству стереографической проекции, то надлежит тебе изучиться оному у аглинского учителя Андрея Фергисона или у кого из его учителей. А без
Я. В. Брюсу приходилось периодически сдерживать коммерческие новации не в меру ретивого предпринимателя. «Василью Киприянову вели сказать, — писал Яков Вилимович дьяку Павлову, — чтоб он печатал такие книжки и листы, какие преж сего бывали и в церквах, також и в народе употребляют. А вновь собою ничего не вымышлял, дабы ему в том слова не нажить».
В другом письме Брюс лично решил поучать Киприанова: «Ежели в какой твоей печати имя Государя Царевича (Алексея Петровича. — Авт.)поминается, то тебе не надлежит писать Великого Государя Царевича благородным, понеже в иных странах всякий шляхтич знатной пишется благородным. Надо б приписать Его Царская Высокость».
В Гражданской типографии не хватало специалистов, их пришлось «позаимствовать» на Печатном дворе, который был в ведении главы Монастырского приказа боярина И. А. Мусина-Пушкина. Там, как известно, печаталась церковная и богослужебная литература. Между Приказом артиллерии и главным церковным ведомством возникла напряженная ситуация.
Мусин-Пушкин отказывался давать своих мастеровых. Так, например, когда дьяк Никита Павлов попытался забрать в Гражданскую типографию с Печатного двора «словолитца» Михаила Ефемова, его отказались отпускать.
Тогда Я. В. Брюс нашел способ воздействовать на упрямого боярина через царского фаворита. «В Новую типографию о взятье с Печатного двора мастеровых людей прислано буде письмо от господина князя Меншикова к Мусину-Пушкину не умедляв», — писал он Н. П. Павлову в ноябре 1706 года.
Узнав, что спустя некоторое время мастеровых людей Гражданской типографии «в иные дела отволакивают», Брюс советовал Н. П. Павлову лично съездить к И. А. Мусину-Пушкину, а если тот откажется возвращать печатников, то обращаться к самому Ф. Ю. Ромодановскому.
Из-за отсутствия в Москве в течение всего 1706 года Я. В. Брюс не мог лично вмешиваться в деятельность Гражданской типографии. Однако, даже находясь в военном походе, он старался не только организовать ее производственный процесс, но и контролировать качество выпускаемой продукции.
1706 год. Повседневная жизнь начальника артиллерии
С приказной почтой получал Я. В. Брюс редкие весточки из дома от своей супруги Марфы Андреевны, которая не понаслышке знала тяготы походной жизни и старалась хоть как-то скрасить военные будни мужа.
Эта трогательная забота проявлялась прежде всего в мелочах. Так, например, через Е. Зыбина она послала Якову Вилимовичу «бутылию с воткою» в туеске и «ведерко с калачами».
4 января 1706
Марфа Андреевна достойно принимала гостей в отсутствие мужа и могла потрафить развеселой компании славильщиков во главе с самим государем. Даже суровый князь-кесарь Ф. Ю. Ромодановский отписал Брюсу: «В доме твоем славили и все, слава Богу, исправили добре».
В то время, когда в Москве праздновали Новый год артиллерийской стрельбой и гуляньями и «потеха была», Я. В. Брюс находился в Гродно. Тем не менее даже из осажденного гродненского лагеря Я. В. Брюс смог передать через курьеров князя Меншикова грамотку супруге Марфе Андреевне. Спустя некоторое время (18 марта) Брюс вновь просил князя: «Когда явится случай отписать бы к Москве, дабы домашним моим ведомо было, что еще в живущих обретается тот, который повсегда называется вашего сиятельства (т. е. сам Брюс. — Авт.)».
За весь год Я. В. Брюс ни разу не был дома и не видел свою супругу. Беспокоясь за нее, он приказал Н. П. Павлову сообщать в письмах о домашних делах. С 5 декабря 1706 года практически все письма дьяка содержат стандартные приписки: «А в Приказе… также и в доме милости твоей по нижеписанное хисло милостию Божиею все в добром сохранении».
Со своим братом Романом Я. В. Брюс обменивался письмами. Но, как правило, это в основном деловая корреспонденция относительно выполнения различных распоряжений, снабжения армии, перевозки боеприпасов и артиллерии и т. п.
Все лето и начало осени 1706 года Роман Вилимович был занят подготовкой похода на Выборг. Снабдить всем необходимым собираемые в Санкт-Петербурге войска было крайне трудно. В сентябре 1706 года драгунский полковник граф Шомбург пожаловался Меншикову на Р. В. Брюса, заявив, что драгуны «безоружейны, и безлошадны, и безодежны». Князь разгневался на петербургского коменданта, кроме того, масла в огонь подлили некие «доброхоты». Они обвиняли Романа Вилимовича в том, что он строит свои хоромы по деревням, «оставя хоромы губернаторские». Вероятно, это взбесило Меншикова, для которого строительство собственных палат в Санкт-Петербурге было важнее, пожалуй, строительства самой крепости.
Р. В. Брюс оправдывался перед братом: «Хотя бы я скота был глупее, я бы того не учинил». Он клялся под угрозой лишения чина и чести, что строит дом не для себя, а для губернатора князя Меншикова: «И тот дом не себе я строил, построен для приезду его сиятельства; мне не в вотчину Санкт Питербурх дан».
Зная расположение светлейшего князя к брату, Роман Вилимович просил его о заступничестве перед Меншиковым от «ненавистников и лживцев», а также заверял, что «все полки удовольствованы будут к походу».