Брызги шампанского
Шрифт:
– А младший ваш братец о Лизе другого мнения…
– Ромка?.. Проныра может что угодно языком намолоть. У него на дню семь пятниц, и все разные.
– Вчера, говорите, у Одинеки на юбилее гуляли? – сменил тему Голубев.
Андрей улыбнулся:
– Полдня пилил на хромке. Сегодня аж пальцы болят. Уговорил Ефим Иванович повеселить компанию. Деревенская гулянка без гармошки – это как революционный праздник без духового оркестра. Отказаться было неудобно. Кузнец часто нас с Богданом выручает.
– Сват у него очень интересный… –
– Веселый мужик Василий Васильевич. Тамадой выступал. С шутками да прибаутками споил всю компанию.
– А сам сегодня как бы и не с похмелья.
– Сам-то он почти не пил. Хитровато глоточек отхлебнет с одним гостем и с этой же рюмочкой – к следующему: «Ты меня уважаешь?.. Тяни до дна!» Охотник заядлый, к утренней зорьке себя берег.
– А вы не охотитесь?
– Нет. Запарились мы с Богданом до очумения. Да и ни ружья, ни желания к этому делу у меня нету.
– Куделькину тоже не до уток?
– Какие утки в уборочную страду. Это городские бездельники устраивают Сталинградскую битву на наших лугах.
– Что-то очень уж долго Куделькин не возвращается из Новосибирска.
– Скоро только сказки сказываются. Вот-вот должен вернуться. У Богдана в Сибснабе надежные друзья есть. Помогут ему раздобыть шестерню.
Из сеней вышел Егор Захарович с большим разводным ключом. Подавая его Андрею, спросил:
– Подойдет такой инструмент?
– Самое то, что надо. Спасибо, дед Егор. Вечерком верну.
– Он мне не к спеху.
– Все равно. Порядок есть порядок, – Андрей подошвой ботинка придавил желтенький фильтр искуренной сигареты и попрощался.
– Побольше бы таких парней, легче бы жилось в России, – глядя ему вслед, тихо проговорил Егор Захарович и, легонько постукивая молотком, стал подгонять щеколду.
Чтобы не отвлекать старика от дела бесполезным разговором, Голубев отошел к калитке. Задумавшись, облокотился на изгородь. Солнечный день набирал силу. На автотрассе за таверной оживился поток машин. Одни стремительно мчались из Кузбасса, другие – в Кузбасс. Изредка некоторые притормаживали у дороги на Раздольное и подкатывали к таверне.
Неожиданно с противоположной от таверны стороны села по проселочной дороге с лугов выехал на велосипеде Ромка Удалой. Вместо солдатского мундира в этот раз мальчишка был в легкой маечке, а на ремне через шею у него висел пластмассовый автомат, раскраской напоминающий настоящего «Калашникова». Увидев облокотившегося на ограду Голубева, Ромка, поскрипывая педалями, подъехал к нему и словно старому знакомому сказал:
– Здорово.
– Привет, автоматчик, – ответил Слава. – Откуда и куда путь держишь?
– С лугов домой еду.
– Подранков подбирал?
– Сегодня нечего было подбирать, – Ромка показал на привязанную к багажничку над задним колесом небольшую утку. – Всего-то одного чирочка на суп себе нашел.
– А «Калашникова» где раздобыл?
– Вчера
– Ты помирился с Лизой?
– Помирился. Она вообще-то неплохая. За автомат пообещал не болтаться больше по деревне в Андрюхиной форме. А ты чего в Раздольном прижился?
– Понравилось.
– Чего здесь хорошего?
– Сестра у тебя хорошая.
– Ну и что из этого?
– Хочу посвататься к ней.
– У тебя чо… – Ромка указательным пальцем покрутил у виска. – Крыша поехала?
Слава пощупал голову:
– Нет, крыша вроде на месте.
– Да Лизка на тебя и не посмотрит.
– Что уж я, в поле отсевок?
– Ростом не вышел. Она карликов не любит.
– Почему?
– Сама мелкашка да еще муж такой будет. Лилипутов нарожают.
– Значит, ей такие, как Гусянов, нравятся?
– Никто Лизке не нравится.
– Но с Гусяновым-то шухарила…
– Сам придумал или одна баба сказала?
– Не сам и не баба, а мужик сказал.
– Поди, Кеша Упадышев?..
– Ты догадлив.
– Чо не угадать такой пустяк, – Ромка засмеялся. – Кроме Кеши, я никому этого не говорил.
– А ему зачем сказал?
– По злости. Обиделся на сеструху, когда она из таверны меня вытурила. Кеша в это время у Лизы четушку водки в долг канючил и тоже следом за мной пулей вылетел. Вот мы вдвоем с ним и погорячились.
– Нехорошо на родную сестру напраслину наговаривать.
– Пусть не задирает сопатку, – потупившись, сказал Ромка. – А тебе честно советую: не пристраивайся к Лизке. Опозорит.
– Спасибо за совет. Не буду.
– Ну, пока… Поеду чирка ощипывать. Суп хочу сварить.
Мальчишка, оттолкнувшись одной ногой, сдвинул велосипед с места и заскрипел педалями вдоль деревни.
Егор Захарович после того, как укрепил щеколду и недолго полюбовался выполненной работой, устроился в кухне за столом и стал заряжать патроны. Утиный сезон только начался, надо было основательно запастись «боеприпасом». Ружье у него было отличное – немецкая двустволка «Зимсон» двенадцатого калибра со стволами из знаменитой крупповской стали. По словам старика, это все, кроме трех орденов и шести медалей, что привез он с войны.
Наблюдая за размеренными действиями деда Егора, Голубев обратил внимание на то, что картонные гильзы дед снаряжает бездымным порохом и очень мелкой дробью. На вопрос Славы – почему он не применяет дробь покрупнее? – Егор Захарович объяснил, мол, утка – птица не крупная. Самая подходящая для нее дробь пятого номера, обеспечивающая хорошую кучность и достаточную убойную силу. Повертев на ладони несколько дробинок, Слава незаметно положил их в карман.
Внезапно со стороны коттеджа Гусяновых послышался тихий металлический скрежет, и тут же, набирая скорость, к выезду из села устремился черный джип.