Брызги шампанского
Шрифт:
Отец Тэлли, погибший в автокатастрофе, когда дочь была еще очень маленькой, как мог пытался изменить положение вещей, при этом неся на себе бремя такой экстравагантной жены, как леди Джулия. Особых успехов он так и не добился. В итоге, сколько Джейн знала «Маллионз», особняк представлял собой огромную стройплощадку. Тем не менее после окончания Кембриджа Тэлли решила, продолжив дело отца, полностью посвятить себя восстановлению родового дома и вернуть ему былую славу.
Как романтично это ни звучало, на практике все сводилось к тому, что Тэлли носилась по развалившейся рухляди, постоянно подправляя что-то то здесь, то
– Хотя, полагаю, в нем есть то, – вздыхала она, – что в журнале «Дом и сад» назвали бы первозданной нетронутостью.
Захватив еще пригоршню орешков, Джейн приготовилась выслушать очередную порцию рассказов о несносно величественной матери Тэлли. Леди Джулия не меньше своей дочери была преисполнена решимости возродить «Маллионз» – если только всю работу выполнял бы кто-то другой. В отличие от Тэлли, она не стремилась натягивать болотные сапоги и лезть в затхлый заросший пруд, чтобы очистить его от тины, или ползать по водостоку времен короля Якова, вытаскивая забившие его листья. Еще меньше пользы было от брата Тэлли Пирса. Он предпочитал проводить все свое время – в том числе и каникулы – в Итоне. Джейн вспомнила, что нужно будет рассказать Тэлли о том крикуне с фотографии из газеты, вылитой копии ее брата. Тэлли повеселится.
Увидев появившуюся наконец в баре высокую фигуру мрачной Тэлли, Джейн подумала, что ее подруге сейчас не до смеха. Хотя ее собственный наряд мог развеселить кого угодно. Во имя всего святого, что она на себя напялила? Тэлли никогда не отличалась особой разборчивостью в одежде, но даже с учетом ее вкуса сейчас она была одета несусветно. Пока Тэлли пробиралась между столиками, Джейн успела разглядеть, что на ее подруге допотопный твидовый пиджак огромного размера с заплатками на рукавах и очень короткое блестящее платье трапециевидного покроя.
– Ты выглядишь сногсшибательно, – искренне заметила Джейн, вскакивая, чтобы чмокнуть Тэлли в холодную мягкую щеку. – Это классика? – спросила она, кивнув на платье, которое при ближайшем рассмотрении оказалось очень дорогим и качественно сшитым, хотя и несколько старомодным.
– Осталось от мамочки, если ты это имела в виду, – бросила Тэлли, плюхаясь за столик и запихивая в рот остатки орешков. – Вся моя одежда давно развалилась, так что я начала донашивать ее вещи. Надо признать, сшиты они на совесть. Швы не расползаются ни на дюйм. Когда я вчера очищала от мха сточные трубы…
– Неужели ты хочешь сказать, что возилась в грязи, одетая вот в это? – ужаснулась Джейн. – По-моему, это ведь Сен-Лоран.
– Да, это он, – рассеянно подтвердила Тэлли. – Но не беспокойся, для работ на улице я надеваю ее старый шанелевый жакет. Гораздо теплее. А от этой блестящей штуковины у меня еще кожа чешется.
– Ну как «Маллионз»? – спросила Джейн.
Как правило, этого было достаточно, чтобы Тэлли взрывалась напыщенным энтузиазмом и начинала распространяться насчет утиных прудов и фресок восемнадцатого века, обнаруженных при расчистке руин. Однако, на этот раз Тэлли изменилась в лице,
15
Выдающийся английский художник XIX в.
– Что произошло? – Джейн накрыла теплой ладонью холодную сухую руку Тэлли.
Та, сглотнув комок в горле, отдернула руку и, заправив пряди светло-каштановых волос за уши, посмотрела на подругу красными от слез глазами.
– Мамочка, – прошептала Тэлли. – Она сошла с ума.
Джейн нахмурилась. И это все? На ее взгляд, леди Джулия, сколько она ее знала, всегда была слегка тронутой. Не один раз, провожая дочь после каникул в Кембридж, она давала ей наставление «ехать назад в Оксфорд осторожно». После смерти отца единственными разумными собеседниками Тэлли в родовом поместье остались лошади в конюшне.
– Что ты имеешь в виду? – осторожно уточнила Джейн.
– Только не спрашивай, как это произошло. Я понятия не имею. Мамочка утверждает, что провела ночь, сидя полностью обнаженной на вершине горы в пустыне Аризоны, и это переменило ее жизнь, – задыхаясь от слез, выдавила Тэлли.
Она объяснила Джейн, что ее мать, улетев отдыхать в Америку, как всегда первым классом, с роскошной прической, вернулась босой хиппи с волосами до колен.
– А теперь она собирается отправиться вокруг света с Большим Рогом и расширить свои горизонты, – закончила Тэлли.
– Большой Рог? – переспросила Джейн. – Это еще что такое? Новое агентство путешествий?
– Это ее новый приятель. – Тэлли зажмурилась, словно прогоняя ужасные видения. – Настоящий индеец, с которым она познакомилась в Аризоне. Только сейчас он живет в «Маллионзе». И никогда ничего не говорит. Ни слова.
– Что? – ахнула Джейн.
Этого не может быть. Леди Джулия Венери – американская хиппи? Женщина, воспринимавшая цветы только в обернутых целлофаном букетах? Ее новый приятель – индеец? Джулия сталкивалась с резервациями, только резервируя номер в отеле «Ритц».
– Не могу поверить, – наконец сказала Джейн. – Как к этому относится миссис Ормондройд?
Домоправительница «Маллионза», внушительная женщина со сморщенным, словно изюм, лицом, и без такого гостя постоянно пребывала в состоянии гнева.
– Большой Рог произвел в замке настоящее опустошение, – шмыгнула носом Тэлли. – Миссис Ормондройд постирала его молитвенный коврик вместе с красным свитером, и тот стал полосатым, словно солнце на рассвете. Большой Рог пришел в ярость – но по-своему, тихо. А сейчас он пытается соорудить какую-то парильню в розарии. Мистеру Питерсу это очень не нравится.
Угрюмому старику дворецкому-садовнику, сколько его знала Джейн, никогда и ничем нельзя было угодить. Как, впрочем, и миссис Ормондройд. Не зная, что сказать перед лицом такой катастрофы, Джейн заказала еще два бокала вина и блюдечко орешков.
– А Пирс ничем не может помочь? – спросила она. Тэлли вздохнула так шумно, что верхние орешки сдуло на стол.
– Пирс ушел в самоволку, – простонала она. – В Итоне его не видели уже целую вечность. Судя по всему, он…