Брызги шампанского
Шрифт:
– Как же вы общаетесь с родственниками Фаваза?
– На арабском! – Валентина горделиво вскинула голову. – Я, между прочим, очень неплохо знаю арабский!
– О чем речь? – В дверях стоял встревоженный Фаваз – он не заметил, как Здор уединился с Валентиной. Видимо, не вполне доверяя своей жене, он старался не оставлять ее с молодыми мужчинами в костюмах от Версаче. Но, увидев, что Здор сидит в кресле, а Валентина хлопочет возле столика, разливая кипяток по чашкам, успокоился.
– Хвастаюсь познаниями в арабском языке, – ответила
– А! Ей есть чем похвастать! Она арабский знает лучше, чем я русский.
– Даже так! – вежливо восхитился Здор. – А я в языках туп и бездарен.
– Это только кажется! – рассмеялась Валентина. – Окажись вы в Бейруте на целый год среди чужих... Заговорите! Никуда не денетесь.
– Но ты там была не среди чужих! – тонко заметил Фаваз.
– Конечно! С папой и с мамой я там была!
– С моими папой и мамой, – поправил Фаваз.
– Не надо! – Валентина пренебрежительно махнула рукой.
– Что не надо?
– Не надо нас дурить!
«Ого! – подумал Здор восхищенно. – Да ведь она наш человек!»
И не знал, не догадывался бедолага, какие разборки будут у него с этой Валентиной, и кто знает, чем все кончится, кто знает... Но ничто в нем в этот момент не дрогнуло, ничто не подсказало грядущих потрясений. И Валентина тоже отнеслась к их мимолетному разговору спокойно, с легким, почти неуловимым блудом в смутной улыбке. Похоже, иначе улыбаться она и не могла. И последнюю ее улыбку Здор запомнит такой же – с нетвердым обещанием и явной готовностью к чему угодно.
К чему угодно.
Завертелись, завертелись события. Никто не встал на пути, никто не попытался остановить происходящее. Будто высшие силы сознательно решили помогать до конца с единственной целью узнать, что же из всего этого получится. Ничего хорошего не получилось, хотя путь был ясен и победен.
Во всяком случае, поначалу.
Уже через месяц, ровно через месяц Фаваз позвонил в фирму «Нордлес». Да-да, к тому времени у ребят была контора или, как сейчас говорят, офис – три комнаты, в которых располагались кабинет руководства, секретарь с факсом и место отдыха, где уставшие фирмачи отдыхали за бутылкой шампанского. Почему-то привилось именно шампанское. Выговский как-то бросил красивые слова, которые понравились многим, – кто не рискует, тот не пьет шампанского.
– О! – удивился начальник лагеря Усошин. – Надо запомнить.
– Постараюсь, чтобы ты этого не забыл! – весело рассмеялся Мандрыка.
В общем, позвонил Фаваз и пригласил приехать.
Поехали Выговский, Агапов и Мандрыка.
О, этот Мандрыка!
Когда он распрямился, вскинул голову с зачесанными назад волосами, раздвинул плечи и втянул живот, оказалось, что он ничуть не ниже Выговского и Агапова. Честно говоря, он все-таки был маленько пониже, но залысины породистого аристократа, клетчатые пиджаки при белоснежных сорочках создавали ощущение такой значительности, что несколько
Фаваз оставался, как обычно, молчаливо улыбчивым, движения его были мягкими, какими-то обтекаемыми, а жесты – уважительными.
– Прошу садиться, располагайтесь, пожалуйста... Вас трое... О!
– Это плохо? – спросил Мандрыка.
– Это прекрасно! В русских сказках число «три» всегда немного волшебное, правильно?
– Да, что-то есть, – кивнул Выговский. – А у вас какое число волшебное?
– Семь... Хорошее число.
– О! Тогда мы сойдемся! – радостно воскликнул Агапов. – Нас в фирме как раз семь человек.
– Это удивительно! – восхитился Фаваз. Не говоря больше ни слова, он открыл посудный шкаф и, вынув оттуда стопку долларов, положил их на стол перед онемевшими посетителями. – Здесь пятьдесят тысяч, – сказал Фаваз с некоторой скорбью в голосе. К этому потом все привыкли – о деньгах он всегда говорил печально, будто прощался с близким человеком.
– Я, честно говоря, – первым пришел в себя Мандрыка, – рассчитывал на большую сумму.
– На какую?
– Вы же слышали – нас семеро. Как мы будем делить эти деньги?
– На какую сумму вы рассчитывали?
– По десятке на брата.
– Очень хорошо, – Фаваз снова открыл дверцу посудного шкафа, вынул оттуда еще две пачки и положил сверху. – Теперь все в порядке?
– Да, – с некоторой заминкой ответил Выговский. – Теперь все в порядке.
– Я хочу сказать следующее, – Фаваз отошел от шкафа и сел за круглый стол. – Не только вам приходится нести накладные расходы, но и мне... Еще неизвестно, кому больше. Но мы только начали пробивать дорогу. Все, что мы делаем, – это впервые. Испытываем идею, проверяем и друг друга, правильно?
– Совершенно согласен.
– Извините, я еще не все сказал, – Фаваз помолчал. – Мы испытываем и сами себя. Может оказаться, что самые большие трудности нас поджидают именно здесь. Вы сказали, что поделите эти деньги, – Фаваз кивнул на стопку долларов посредине стола. – Не знаю, будут ли части равными... Это вы решите сами. Но не все будут согласны на дележ поровну.
– Вы так хорошо нас знаете? – спросил Мандрыка.
– Я знаю людей, – виновато улыбнулся Фаваз.
– Все люди одинаковы?
– Извините... Да. Мне так кажется. Я могу ошибаться, но у меня не было случая убедиться в обратном. Я всегда убеждался в том, что люди одинаковы. Кто-то приложил больше усилий, кто-то – меньше... Наверное, найдется человек, который не приложил никаких усилий... Но он тоже хочет получить свои десять тысяч долларов. А если он их получит, тот, кто работал больше, будет обижен.
– Стерпим, – буркнул Выговский.
– Это хорошо, – Фаваз сидел некоторое время молча. – Только терпение – такое состояние... Я правильно выражаюсь? Такое состояние, которое не бывает слишком долгим. Как и все на этой земле... Извините.