Брызги зла
Шрифт:
— Демоны! Демоны в цитадели!!!
Добро. Хоть под ногами путаться не будут.
Из дальней комнаты появились Горицкий и Строганов. На руках командира безвольно лежало тело Олега. Лицо его пряталось на груди Горицкого, но я почувствовал, как глаза мертвого друга обвиняюще заглянули мне в душу — не защитил, не уберег…
В горле заклокотало, и наружу вырвался яростный вопль. Я сорвался с места и длинными прыжками помчался туда, где мерзкий запах проникшей в цитадель нечисти был особенно силен. Не стоило им трогать Олега! Я на бегу полоснул когтями по стене, оставив на ней глубокие дымящиеся борозды. Плиты под ногами затряслись мелкой дрожью — Антоныч бросился следом. Лютый рык заставлял стражей в ужасе прятаться в прилегающих к коридору
Переход. Лестница. Еще один лабиринт коридоров. Я несся, ведомый запахом смерти и жаждой мести, когда из-за поворота навстречу мне хлынул поток упырей. Плотной стеной они заполнили проход, многие на четвереньках бежали по стенам, по теряющемуся во мраке высокому потолку. Я радостно взвыл и бросился в мешанину крючковатых лап и оскаленных пастей.
Упыри гроздями висли на мне, пытались прокусить горло, выцарапать глаза, перегрызть сухожилия. Трупный смрад забивал ноздри. Я превратился в смертоносный вихрь, уничтожая все, до чего мог дотянуться. Каждый шаг вперед напоминал движение в густой кипящей жиже, но я пробивался вперед.
Стены раздались, и меня окружил знакомый простор аудиенц-зала. Мимо с ревом пронеслась зеленовато-коричневая чешуйчатая туша, давя и разрывая в клочья напавшую на цитадель нечисть. Мощный шипастый хвост, хлеща направо и налево, добивал сумевших увернуться. Антоныч дорвался до схватки.
Я метался вдоль стен, держась подальше от бушующего в центре зала Свиридова. Упыри, встретив отпор, совсем потеряли голову, десятками бросаясь в неустанно перемалывающую их мясорубку. Бросив прочие дела, они стекались из всех выводящих в зал коридоров. Я не успевал перекрыть путь одной волне, как неподалеку в зал выплескивалась другая. Какой-то настырный упыренок повис у меня на плече, вгрызаясь в ухо. По шее пробежала горячая струйка крови, и стервец торжествующе взвыл.
КРОВЬ! Горячая, терпкая, невыносимо желанная! Жилы гаденыша просто звенели от переполнявшей их крови защитников цитадели. Я сорвал мерзавца с плеча вместе с зажатым в зубах клочком моей плоти и, наслаждаясь, медленно погрузил клыки в пульсирующее горлышко. Кожа, еще секунду назад упругая и розовая, вмиг стала дряблой и морщинистой шкурой неумирающего. Хрустнули перекушенные позвонки, и голова упыренка отлетела к стене.
Выкаченные глаза безумно вращались в орбитах. Наваждение схлынуло. Я снова стал самим собой и гадливо сплюнул — в пасти воняло протухшей мертвечиной.
Схватка постепенно обретала характер методичного истребления, но я никак не мог успокоиться — перед глазами по-прежнему маячило безжизненное тело Кольцова. Какого черта я расслабился? Почему оставил парня одного, без охраны? Ведь знал же, что после самума он слаб, как новорожденный щенок!
Из незамеченного доселе узкого прохода выплеснулась визжащая орава упырей, почему-то гораздо чаще оглядывавшихся назад, нежели обращавших внимание на нас с Антонычем, но мне было не до странностей их поведения. Я люто бросился навстречу выплеснувшимся из полутьмы коридора упырям и размашистым ударом когтей располосовал оказавшихся в пределах досягаемости. Упыри по-прежнему почти не обращали на меня внимания, а, испуганно вереща, старались убраться подальше от преследовавшего их ужаса. Кто там еще? Василиски с холма?
В глубине коридора пронеслась гудящая полоса коптящего пламени, и на меня дохнуло волной жара. Следом донесся содрогнувший стены разъяренный рев и тяжелый топот. Я приготовился к встрече с огнедышащим противником, но вид несущегося по коридору монстра заставил меня отпрянуть в сторону — никто, даже в горячке боя, не попрет без оружия на оснащенный огнеметом танк!
Тяжелый удар отшвырнул меня с пути Свиридова, но ящер замер
Увидев нас, Кандис притормозил и замахнулся секирой.
— На себя посмотри! — презрительно уркнул я. — Размахался тут, понимаешь…
Кандис понял, а может, Антоныч что-то сообщил ему телепатически — в последнее время, как мне показалось, его связь с бывшими подопечными стала носить некий магический оттенок. В любом случае, наш огнедышащий дракон опустил совершенно ненужный при тридцатисантиметровых когтях топорик и прошипел, обращаясь ко мне:
— От урода слышу!
Нашу содержательную беседу прервала волна осмелевших или еще не успевших познакомиться с Кандисом упырей. Ярость вновь застлала мой разум кровавой пеленой. Я вспомнил о погибшем Олеге. Как вовремя появились, поганцы! Жажда мести требовала новых и новых жертв. Я задыхался. Сюда, мерзавцы! Я здесь! Разбегаются, сволочи! Из глотки вырвался полный разочарования рев, и я бросился вдогонку — Антоныч справится и без моего вмешательства. Этому ящеру руку в пасть не клади. Как и дракону-Кандису.
Недолгая пробежка вывела меня в небольшой богато украшенный и ярко освещенный зал, сплошь заваленный трупами личной охраны Астиага. Особенно кучно они лежали у выбитой двери, куда вбегали упыри, влекомые манящим запахом потоков льющейся по полу крови. Из-за двери послышался сдавленный девичий вскрик. Сердце мое дало сбой — голос дочери наместника! Не позволю!!! Одним прыжком я пересек зал и влетел в полутемную комнату за выбитой дверью.
В ноздри ударил стойкий аромат дорогих благовоний, жутко смешавшийся с запахом парного человеческого мяса. Роскошная кровать под шелковым балдахином, настенная лепная рама с застрявшими в ней осколками зеркала, гобелены на стенах — все говорило, что это девичья спальня, но в ее центре, забыв об окружающем, урчал и хлюпал, захлебываясь кровью жертвы, раздувшийся, как пиявка, упырь. Рука трупа все еще сжимала рукоять тяжелого меча. Ноги дергались в судорогах агонии, словно несчастный все еще пытался убежать от постигшей его участи.
Почуяв мое приближение, упырь оторвал морду от трупа. С его клыков свисали клочья дымящейся плоти. Я коротко взглянул на лицо жертвы — передо мной с разорванным горлом лежал наместник Астиаг, так и не дождавшийся прохлады.
Легко, слишком легко для такой массивной туши, упырь перетек в профессиональную боевую стойку. Прищуренные глаза полыхали злобным огнем. Он сделал шаг мне навстречу — словно перелился из одной позиции в другую. Хорошо — я злорадно оскалился — мне давно недоставало настоящего противника.
Сложенные клювом пальцы упыря метнулись к моему горлу, но меня уже там не было — я сделал короткий шажок влево и локтевым шипом ударил в позвоночник монстра. Он прогнулся, уходя от удара, но шип все же достал его, и упырь взвизгнул. Вторя ему из угла спальни, раздался девичий крик. Дочь Астиага! Я прыгнул к упырю, не обращая внимания на град обрушившихся на меня ударов, и резко выбросил вперед правую руку. Хрупнули древние кости, кисть руки высунулась из его спины, сжимая в когтях упырячье сердце. Монстр неверяще посмотрел вниз, на возникшую в груди дыру, когда второй рукой я снес ему голову. Несколько долгих мгновений обезглавленное тело сохраняло равновесие, затем колени подогнулись, и неумирающий таки изволил подохнуть. Я прыгнул в угол комнаты, откуда донесся вскрик. Сорванный занавес открывал взору узкую нишу, служившую, очевидно, туалетом. Мелкий — чуть выше моего пояса — упырек подпрыгивал на месте, не решаясь сунуться на острие детской сабельки, которой размахивала полуобнаженная девица. Его приятель, сообразив, что прямое нападение успехов не приносит, гекконом карабкался по стене, надеясь зайти с тыла или обрушиться на девушку с высоты.