Брызги зла
Шрифт:
Я легко остановил взлет и завис на высоте в полторы сотни метров: в призрачном свете еще можно было разглядеть следы наших ног, оставленные на пыльном тракте, ведущем к не столь уж далеким восточным отрогам гор. К лагерю торопливо стягивались порубежники, чьи сияющие теплым оранжевым светом силуэты отчетливо выделялись на фоне холодных цветов окружающего мира. Значит, Кандис уже отдал приказ к возвращению.
Я полетел на восток, ожидая увидеть признаки засады или приближения врагов, но до послужившего нам убежищем форта, нависшего над упырячьим поселком, дорога оставалась пустынной. Ладно, сделаем круг — я начал понемногу
Уже через пару километров полета синева, окружающая меня, начала понемногу густеть. Я решил, что останавливаться рано, хотя полет становился похожим сначала на плавание в по-осеннему прохладной воде, затем на продавливание сквозь некую кисельную массу, пока где-то через пару десятков километров я не наткнулся на лениво колышащуюся желеобразную стену, остановившую мое продвижение.
Я было хотел проломиться сквозь преграду, использовав новообретенные навыки манипулирования энергией, но строгановское напутствие недвусмысленно рекомендовало отступить, и я подчинился… Точнее, хотел это сделать: кобальтово светящееся желе мгновенно окружило меня со всех сторон, поймав в ловушку. Я рванулся вверх, затем в сторону, но проклятое желе неизменно возникало на моем пути. Черт, влип, как пацан, как паршивая муха в паршивую паутину, мать ее за ногу!
Я завис, сосредоточился и вызвал Петровича.
— Какого лешего ты попер на рожон, когда я приказал в случае неприятностей немедленно отходить? — взорвался в голове разъяренный строгановский рык. — Думаешь, у меня есть время и возможности разбираться с твоими глупостями? Здесь и без тебя проблем хватает! И это тогда, когда здесь каждый миг на счету! Жди теперь своей очереди, разгильдяй!
Петрович оборвал телепатический контакт с металлическим грохотом — словно между нами рухнул авианосец. Я невольно поежился: если до меня прежде не доберутся хозяева ловушки, то мне предстоит общение с донельзя рассерженным Петровичем. И еще неизвестно, что окажется страшнее… Может, с Горицким посоветоваться? Не так уж далеко мы ушли, чтобы не дотянуться до командира…
Тишину моего недолгого сосредоточения прервал похожий на шипение несущей частоты радиоприемника шелест, сквозь который прорезался далекий и бесконечно усталый голос Ворона.
— Значит, уже началось, — произнес он, не дожидаясь моих объяснений, — жаль, я так и не успел подготовиться… Надеюсь, ты мне все-таки поможешь… Открой себя, открой полностью, словно хочешь впитать весь окружающий мир! Не медли!
Впитывать окружающую кобальтовую гадость? Бр-р-р! Но если командир требует… Я открылся, и в мою душу хлынул невыносимо мерзостный поток трупной гнили и нечистот. Желудок, которому полагалось находиться в брошенном у костра теле, вдруг напомнил о своем существовании жуткими рвотными спазмами. Я захлебывался и готовился к смерти, когда гниль исчезла, выжженная напором безжалостного огненного смерча, в котором с трудом угадывалось присутствие командирской личности… и не только ее! Впервые я на себе ощутил, что это такое — быть скованным одной цепью с исчадием ада!
Разверзлись земные глубины, безжизненный космос наполнился отчаянием искалеченных человеческих судеб; миры струились, накладываясь и пересекаясь, и, над всем этим Хаосом возвышалась огромная безмолвная тень с распростершимися зубчатыми кожаными
Сузившиеся от ненависти глаза с вертикальными щелями зрачков пылали янтарным светом, наблюдая, как мечется зажатая в магических тисках призрачная человеческая фигурка, которую звали Олегом Кольцовым, моя фигурка… Но объектом ненависти служил не я.
Вряд ли даже сам демон осознавал, насколько он сросся с Вороном, если мысль о вставших на пути команды повелителях местной нечисти нашла такой неукротимый отклик в его сознании, видевшем и вызывавшем мириады трагедий в мириадах миров. Кто-то осмелился ему противостоять?! Ничтожные глупцы!
Ужасающий силуэт вдруг приблизился и слился с моей астральной сущностью. Это было подобно удару молнии — я закричал от боли, чувствуя, как сгорают мои жалкие три десятка лет жизни в миллионах веков демонического существования.
Мир вокруг меня взорвался в неистовой вспышке, и клочья желе унесло раскаленным ветром. Я ощутил свободу, но уже не спешил убраться подальше от бушующей стихии. Демон жил во мне, и я наслаждался каждым мгновением предоставленного всемогущества. Жалкие крысы! Как осмелилась занюханная нечисть затерянного в складках времени и пространств мирка выступить против меня! МЕНЯ!!! Я, хохоча, смел ближайшую горную вершину, и земля тяжко содрогнулась, когда треснула под давлением расплавленной мантии тонкая остывшая кора, дав жизнь новому вулкану. Нет, это не крысы — это плесень под моими сапогами!
— ХВАТИТ! — прогремел внутри меня гулкий голос Ворона, и демон, ухмыляясь, вытек из моего призрачного тела.
Нахлынула слабость, и закружилась голова, но больше меня ничего не сковывало. Ни изнутри, ни снаружи. Фигура демона вновь возникла в отдалении, и кожистые крылья вновь раскинулись над миром, но теперь я четко видел серебристый ошейник на шее посланца ада и знал, кто держит конец прикованной к ошейнику цепи.
— Это лишь временное затишье, — голос командира снова обрел прежнюю невозмутимость, — вам надо уходить. Я помогу.
Мир вокруг меня завертелся в бешеной карусели и снова замер. Я открыл глаза — над головой радужно переливался купол защитного поля. В центре купола, не касаясь земли подошвами пропыленных сапог, парил Строганов, раскинув руки и запрокинув к небу осунувшееся лицо. Тела Кандисовых порубежников устилали всю огражденную территорию. Я вздрогнул, но тут же увидел пульсирующие в такт биению сердец нити жизненной энергии, протянувшиеся от лежащих бойцов к поддерживающему щит Строганову. Свечение нитей тускнело на глазах, значит, парни отдавали последние крохи.
Между телами неприкаянно бродила Наталья, отирая выступающую на бледных лбах испарину и пытаясь напоить тех, кто еще мог глотать. Сам Кандис, вместе с Антонычем, стоял пообочь парящего в воздухе Строганова. Они касались его тела кончиками пальцев, образуя живой магический треугольник. А за радужными всполохами поля метались тени нападающих. Я вгляделся в окружившие лагерь кошмарные создания и содрогнулся — подобная мерзость просто не имела права на существование!
Безумные выкаченные глаза маньяков смотрели с поросших извивающимися червями личин, оскаленные пасти скрежетали рядами акульих зубов. Гниющие и брызжущие ядом тела, исковерканные до потери человекоподобия, оставляли на поверхности поля мутно-желтые потеки. Истеричный хохот и вой тысяч глоток наполняли воздух.