Будь моей ведьмой
Шрифт:
— Нет, у нас жених обычно не выманивает паспорт у матери невесты, собственно, невесты не выходят замуж по причине того, что их «нет» никто не услышал, и…
— То есть вы были против? — невинный вроде как вопрос.
— Меня не спрашивали, — честно ответила я, недобрым словом поминая моду Темного двора.
— Но сейчас вы выглядите вполне счастливой, — заметил ураг Херард.
— Сейчас, — я наконец справилась с камзолом, — я нахожу поступок Стужева несколько… нестандартным, но по сути…
— Каждая
— Нет. — Я потянула полы рубашки, открывая смуглую темную кожу на мускулистой рельефной очень даже груди урага. — Девушки предпочитают, чтобы их все же унесли туда на руках, за волосы — это как-то излишне брутально, не находите?
— Полностью с вами согласен, — промурлыкал Херард. — И, несомненно, учту ваши предпочтения, Рита. На счет спальни пожелания есть?
Удивленно взглянув на урага, увидела и его насмешливую улыбку, и внимательный, очень внимательный взгляд.
— Собираетесь меня соблазнить? — удивленно спросила я.
— Собираюсь сделать вас своей, — выдал мне темный, и в его словах читалась абсолютная уверенность в реализации озвученного.
Я же укоризненно погрозила пальчиком, затем проникновенно прошептала:
— Боюсь, ураг Херард, приставать к замужней женщине вам банально совесть не позволит.
И приложила ладонь к его груди, аккурат напротив сердца.
И жду. А темный на меня смотрит, а я жду!
И тут из угла шепот Ядвиги:
— Левее!
У Херарда бровь, причем левая, начала медленно приподниматься. Я, кажется, покраснела, но ладонь пододвинула.
— Ниже, — добавила моя зловредная книга.
Представила себе со стороны картину Репина «Приплыли». В смысле дожились, темных соблазняем! Но ладонь моя соскользнула по плитам мышц, как и было велено. Теперь у некоторых и вторая бровь приподнялась, и уголки губ дрогнули, видимо, ржет, и едва сдерживается.
— Еще ниже и правее! — скомандовала Ядвига.
— А может, мне его всего облапать?! — психанула я.
— А он не против. — Фолианты магические психовать тоже умеют.
Темный же мелко затрясся, причем точно от смеха, и уже собирался мне что-то сказать, но я стремительно сдвинула ладонь соответственно указаниям Ядвиги, и вот тогда-то ураг Херард вздрогнул всем телом уже не от смеха. И так как моя рука все еще его касалась, я ощутила, как мгновенно похолодела смуглая кожа, как стремительно забилось не ощутимое до того момента сердце…
— Мне жаль, — тихо сказала я, убирая ладонь и отступая, — но вам действительно немного совести совсем не помешает.
Сказала, а на урага взглянуть было страшно. Впрочем, можно же было и не смотреть.
— Печенька, —
В следующую секунду передо мной было пусто.
И тишина. И только огонь в печи потрескивает.
— Ритусь, — позвала вдруг книга, — Рит, а давай мы вот про это все Сашеньке ну вот совсем ничего не скажем, а?
— Шредер штука страшная, — догадалась я.
— Да тут дело в чем, — протянула Ядвига, — я от огня заговорена, от воды заговорена, от зверя лихого, от вандала криворукого, а от шредера нету мне спасения, и уж как про то Сашенька прознал-то, и не ведаю. Чай магия?
— Взятка, — буркнула я.
И шагнула, подумав про избушку — вмиг там и очутилась. Стою посреди, о жизни думаю, а тут Серый Волк мне шепотом:
— Хозяйка, а с награбленным чего делать-то будем?
— С каким? — уточнила я и покосилась на люк в кладовую, что забита была под завязку всем нами у няшек уволоченным.
Волк молча развязал давешний втащенный в избу мешок.
— Ох ты ж копи царя Соломона! — выдохнула я.
Мешок вновь был торопливо завязан, и на меня посмотрели с надеждой и жаждой укромного местечка. А места не было. Нигде не было, кроме…
— Печка-печенька! — взмолилась я.
Моя волшебная русская система отопления, она же способ пищи приготовления тяжело вздохнула, и Волка засосало. Потом вернуло к нам назад, и вид у моего Серого очень довольный был. Я не врубилась с чего бы, да и все остальные тоже, и Кот спросил:
— Чего там?
— Ух, — Волк радостно ощерился, — там еще столько места!
Клептомания заразна.
— Так, — я выглянула в окошко. — Скатерть-самобранку достать нужно, у нас вон сколько гостей набралось.
— Обойдутся! — Колобок запрыгнул на стол. — Чай не трактир!
— И то дело говоришь, — добавил Кот Ученый. — Всякого Горыныча да богатыря кормить, так и кормов не напасешься!
— Так, доставайте скатерть-самобранку, а лучше — две, от вас не убудет! — прикрикнула я.
Курочка с Лисичкой к кладовой-то и метнулись, а Волк вдруг спросил:
— Хозяйка, а с Миславой что?
И Кот смотрит внимательно, и даже Мышка с передничком выглянула, и Колобок, тоже, и…
— Совестью Мислава стала, теперь воспитывать урага Херарда будет, — честно созналась я.
Зверье сказочное переглянулось, Волк хмыкнул:
— Это она может, — и успокоился как-то разом.
Распахнулась дверь!
На пороге стоял высокий статный мужчина, которому, чтобы заглянуть к нам, ссутулиться пришлось. Было это чудо в броне, глаза змеиные, волосы зеленые по плечи, обруч тоже зеленый их в узде держит, нос длинный, но странный. Голос низкий, глубокий, содрогательный.