Будь моей ведьмой
Шрифт:
Это была странная, загадочно-торжествующая улыбка, а я… я вдруг почувствовала странное ощущение неправильности окружающего пространства. Как будто дыра в очень дорогом платье, маленькая, но очень досадная, которую нужно заштопать, иначе раздражает очень и…
— Ты, — я вдруг все поняла, — ты…
— Можем сделать проще, — вспылил вдруг Стужев, — я ее убиваю и мы идем домой, а ты не паришь мне мозг ягушенским всемирнолюбием.
Так хотелось сказать ему что-то грубое, но моя сущность в этот миг заделывала дыру в пространстве, причем даже без моего
— Вот и умница, — Стужев обнял за плечи и поинтересовался у Стефы: — Сколько времени ты убила на создание портала?
— Больше года, — прошипела она.
— А могла бы замуж выйти, дите родить, карьеру построить, побыть счастливой, в конце концов. — Он улыбаясь все говорил, только в голосе — лед. — Ладно, все это лирика, — наклонился, нежно поцеловал меня в висок и снова Стефе: — Выбирай, остаешься здесь или валишь в империю темных, присоединяешься к драконам и начинаешь партизанить. Собственно, у тебя будет шанс и отомстить, и предков обнаружить. Отец у тебя рыбалкой увлекается, да?
Она не ответила, она как-то странно смотрела на него, как умирающий от жажды путник на стакан с водой.
— Ты это сейчас про что? — тихо спросила я.
— Помнишь, мы свечу в рыбацком домике взяли? — отозвался Саша. — Я, кстати, тогда внимания не обратил, свеча и свеча, дешевая иконка и иконка, люди и люди… А по существу странно, да, откуда на территории Темного двора христианская религия, у них там отродясь крестов не было.
Потрясенно смотрю на него, он мне шепотом ехидненько:
— Там у драконов, как я понял, нехватка представительниц женского пола, да? И заметь — никакого матриархата. Опять же сплоченность на фоне ненависти к темным.
— А… — начала я.
— А здесь ее не потерпим ни я, ни Геката, ни темные, которые придут мстить. Огоньку?
— Мля-а-а-а! — Громовой ор сотен глоток разной тональности оглушил.
Открыв глаза, увидела невероятное — здесь шел пир! На болота натащили соломы, причем она была насыщенного золотого цвета. Прямо на соломе были расстелены скатерти-самобранки и не только скатерти — еще и шкуры быков, на которых имелось сырое мясо. А еще тут наблюдались горы орешков — лесных, грецких и шишки тоже. И три бочонка с чем-то явно хмельным, потому как все были захмелевшими.
— За нашу великую ведьму! — пропищал какой-то бельчонок.
— Мля-а-а… — поддержали все тост.
Дверь в избушку открылась, на пороге показалась Курочка Ряба — сверкающая и красивая такая. И вот она, увидев нашу троицу, распахнула крылья и бросилась к нам с воплем:
— Хозяин, родненький!
Это было только начало — через мгновение к ней, оттеснив меня, присоединились Кот, Волк, Лиса, Гусь со всей своей стаей и даже Мышка! Один только Колобок, выйдя на порог, обиженно сказал:
— Жмоты, мне полмешка всего дали. Полмешочечка! Жмоты!
Улыбнувшись, я подошла,
— Смотрю, нашествие на «Золотую пшеницу» прошло успешно?
— Дважды мотались, — сдал мне начинающих клептоманов Колобок, — и даже больше скажу: они себе три поля засеяли, с разрешения Гада Змеевича, вот празднуют опосля трудовых подвигов.
Если честно, после такого я очень своим зверьем загордилась, молодцы же.
И тут послышалось:
— Рррита, будь так любезна избавить меня от…
Саша не успел договорить, как дверь распахнулась и появилась Ядвига.
— Ритусик! — Она плавно слетела по ступенькам и с ходу обняла меня. — Рассказывай, — начала патетически, — где была, чего без меня натворила, как этот гад злодейски бесстыдный обижал тебя, да что за злодейка позади стоит, зубами скрежетает, а?
Обняв призрака, я прошептала:
— Издевался, да.
— Я так и знала! — воскликнула книга. — Ирод шредером озабоченный, супостат окаянный. — А потом от меня оторвалась и восторженно так: — А мы на дело ходили!
— Как? И ты? — Я даже не поверила.
— А как же, — гордо ответила Ядвига, — что ж мне, одной с Колобком в избушке куковать? Все пошли, и я пошла.
— Стужев, — устало сказала я, — знаешь, кажется, ты всех научил плохому.
Саша подошел, держа на руках Лису и осторожно ее поглаживая, Патрикеевна урчала от удовольствия, Кощей же недовольно проворчал:
— Теперь меня еще и звери любят. Дожил. — Устало вздохнул и скомандовал: — Острозуб, сгоняй на дальний конец стола, позови мне дракона.
Капитан Боевых Белок вскочил и весело перепрыгивая по головам волкодавов и обычных волков, каким-то образом тоже пирующих с нашими, помчался к драконам.
— Стефу к Леру Рукораспускающему, а мы к князю, — напомнил о вчерашних планах Стужев.
— К князю? — Лисичка подняла голову, оглядела меня. — Рита, последний сарафан остался.
И мы пошли переодеваться.
Терра сказочно прекрасна. Простираются густые зеленые леса, радуют взор обитаемые земли с квадратиками возделанных полей, табуны единорогов мчатся по степи, по берегам полноводных рек резвятся водяные лошади, с высоты голубые, вблизи — полупрозрачные. Гряды гор хребтом дракона рассекают скалистые территории, огромные озера сверкают в лучах полуденного солнца, пролетающие мимо птицы радостно кивают головой, словно приветствуя. Я даже не поняла, как стала махать им в ответ.
— Знаешь, я, кажется, начинаю ревновать, — вдруг признался Саша.
— Что? — удивилась я и повернулась к Стужеву, крутанувшись в кольце его рук.
Мы летели на незримой тропке, и он все время крепко сжимал меня в объятиях, словно боялся выпустить хоть на мгновение.
— Тебя ревную. — Какая-то тихая грусть прозвучала в его голосе. — Хочется взять тебя, закрыть, спрятать ото всех и сказать: «Моя прелесссть».
— Нет, ты не настолько злодейский злодей, — рассмеялась я.
— Как знать… — загадочно улыбнулся Саша.