Будь моей
Шрифт:
Были случаи и пострашнее. У одного сосед погиб на проселочной дороге, пытаясь избежать столкновения с оленем, — резко свернул, врезался в дерево и умер на месте. У другого двоюродный брат убился насмерть — сбитый им олень проломил лобовое стекло и раздавил водителя; как сказал прибывший врач, прыгнул ему прямо в руки.
— Вы слишком далеко живете, — посетовала Аманда Стефански. — Ты не думала переехать в город?
Аманда у нас на кафедре — самая молодая преподавательница; ей двадцать с чем-то, она невысокого роста, с невыразительной внешностью. Сердце у нее доброе — всегда готова прийти на
Когда я назвала Аманду простодушной, Сью сощурила глаза, так что мне пришлось добавить:
— Я имею в виду, что она очень милая, но…
— Ну да, ну да, — ехидно согласилась Сью. — Недостаточно милая для твоего Роберта.
— Никакой он не мой, — возмутилась я. — Он не имеет ко мне никакого отношения. Просто не хочу, чтобы Аманда страдала. Потому что Роберт…
— Может, Роберт не такой требовательный, как ты.
— Прекрасно, — сдалась я. — Ты, как всегда, права. Вот и попробуй, сосватай их.
В конце концов Сью и сама убедилась в бредовости своей идеи, во всяком случае, в разговорах со мной эту тему больше не затрагивала и, насколько мне известно, отказалась от попыток как-нибудь сблизить эту парочку.
Аманда наклонилась и обняла меня. От нее пахло недорогими, но приятными духами — «Уиндсонг» или «Чарли», которые продаются в магазинчиках при аптеке.
— Серьезно, Шерри, — сказала она, — тебе надо переехать. Одно дело жить на природе, но сейчас, когда у вас в пригороде сплошные машины…
— Спасибо, Аманда, — ответила я. — Только олень тут ни при чем. Это…
Аманда крепко зажмурилась, будто молилась или пыталась отгородиться от моих слов.
— Впрочем, не знаю, — продолжила я. — То есть Джон ни за что не захочет переезжать, по крайней мере сейчас, а вот мне и правда имеет смысл снять квартиру для ночевки в понедельник и среду. Мы с ним уже говорили об этом.
Джон.
Я ему даже не позвонила.
Наверное, он обидится, когда узнает, что до него весть о случившемся дойдет в последнюю очередь. Но все ведь уже кончилось, да и чем бы он помог? Я не пострадала. Машина в приемлемом состоянии — можно ездить. Свернув с шоссе, я остановилась на автозаправке, позвонила в полицию и сообщила о происшествии. Женщина с низким голосом зарегистрировала мои показания по телефону: место столкновения, номерной знак машины, а потом сказала: да вы не расстраивайтесь, такие вещи случаются сплошь и рядом. Как будто я жаловаться звонила.
В общем, от Джона ничего не зависело, а мне пора было идти на урок. Я и так опоздала. Я встала и направилась к выходу, когда подал голос Роберт Зет.
— Ты там поосторожней в коридоре, дорогая. — Он подошел и сжал мне локоть. — Ходи помедленней.
По
Желто-коричневое искалеченное тело посреди проезжей части — сразу и не поймешь, то ли зверь, то ли человек.
Колени у него оставались согнуты, как будто он все порывался бежать. Даже теперь, в беспамятстве. В смертном покое.
Я снизила скорость. Поняла, что обязана притормозить. Из уважения. Чтобы взглянуть на него по-настоящему.
Присмотрелась и увидела, что это самка. Без рогов на голове.
На землю уже опустились сумерки, но я видела ее отчетливо: морду и широко распахнутые глаза. Меня пронзил ужас. Вот лежит существо, которое я убила. Может, это спасавшаяся бегством заколдованная дочь богини? Призрак молодой женщины, мчавшейся прочь от преследователя? Кого-то или чего-то, неотступно гнавшегося за ней по пятам и неумолимо нагонявшего?
Понимала ли она, куда бежит? Пыталась вернуться во тьму леса на другой стороне шоссе, недоумевая, как очутилась в этом странном месте, и мечтая об одном — поскорее отсюда убраться? Но на нее обрушился шквал незнакомых запахов, а уши оглушил невыносимый грохот…
«Господи, — пробормотала я. — Господи Боже, прости меня».
Достойна ли я, в глазах богов, наказания за содеянное? Или прощения? А может, для женщины, убившей — не важно, случайно или намеренно, — красивое животное и Божью тварь, — в аду предусмотрена особая кара?
Например, вечный бег на адском тренажере.
Или бесконечный танец босиком на пылающем полу.
Я вцепилась в руль так крепко, что перестала чувствовать пальцы. Потом вдруг оказалась возле дома, на нашей подъездной дорожке, и Джон вышел мне навстречу со словами:
— Эй. Я получил информацию, что сегодня у нас к ужину будет оленина.
Я совсем забыла про Джона, когда все это случилось. Потом вспомнила, но решила, что звонить уже не имеет смысла. Увидимся дома, думала я, покажу ему покореженный бампер и скажу, что завтра отдам в ремонт. Гарретт починит.
После урока я столкнулась с Гарреттом в коридоре и рассказала ему о происшествии.
— Ого, миссис Сеймор! Это могло плохо кончиться. Вам здорово повезло. А как ваша машина?
Услышав про бампер, он принял озабоченный вид специалиста, подсчитывающего убытки, и предложил взглянуть на машину. Я накинула пальто и повела его на стоянку. Несмотря на снег, валивший весь день без остановки, выглядела она все так же жутко. Кровь на лобовом стекле слиплась и загустела, но все равно было видно, что это кровь. Сверху на белый капот натекли и застыли красные ручьи.
Гарретт вышел без пальто. Когда в одной тоненькой рубашке он встал на колени перед бампером, я тут же вспомнила давнюю тренировку по укладыванию походных рюкзаков, которая проходила зимой на улице. Он трясся от холода в своей скаутской форме, но наотрез отказался зайти в школу и надеть куртку.
Сейчас Гарретт не дрожал, под порывами холодного ветра трепетала только его рубашка, от одного вида которой меня саму пробрала дрожь.
— Это-то выпрямим, нет проблем, — сказал Гарретт, взглянув на меня. — Инструмент нужен. У вас как, время есть? Надо бы ее в мастерскую пригнать. — Он кивнул в сторону факультета автомеханики.