Будь моим этой ночью

Смит Кэтрин

И Шапель будет продолжать надеяться, ибо скорее предпочел бы видеть торжество на лице Прюденс Райленд, чем убить старого друга.

Глава 6

Обед потребовал от Шапеля немалых усилий. Он наслаждался каждым куском пищи, однако еще больше его голод разжигали люди, сидевшие рядом. Это вызывало у него угрызения совести, ведь со многими из них он уже успел познакомиться и подружиться. Молино перед самым обедом дал ему небольшой пузырек со своей кровью, чтобы добавить в бокал

вина, однако Шапелю до сих пор еще не представился случай это сделать.

— И как долго вы жили в Париже, мистер Шапель?

Вопрос задала Прю. Молино оказался прав — она выглядела вполне здоровой и, как никогда, прекрасной, за что он был признателен Богу. К несчастью, именно ее присутствие смущало больше всего, а теплый, сладковатый запах ее тела вызывал ноющую боль в клыках.

Примерно шесть столетий. Разумеется, он не мог сказать это вслух.

— Мне кажется, я провел там целую вечность, мисс Райленд.

Ее сестра Матильда, которой уже приходилось бывать в Париже вместе с мужем, мечтательно улыбнулась. Это была очаровательная молодая женщина с рыжими волосами, светло-карими глазами и носиком, усеянным веснушками.

— Фредерик и я ездили в Париж прошлым летом. Я просто в восторге от местных кафе… после них я так поправилась!

Все дружно рассмеялись, и Шапель тоже улыбнулся.

— Наверное, жизнь в нашей деревне по сравнению с Парижем покажется вам слишком незатейливой, мистер Шапель.

Он снова посмотрел на Прю. Господи, до чего же прелестной она выглядела сегодня! Несколько недель на пирожных, и она станет таять в его объятиях и у него на языке…

Проклятие! Надо как можно скорее добавить кровь Молино в вино, иначе он начнет пускать слюни, как какой-нибудь вшивый оборотень.

— Я нахожу это место очаровательным, мисс Райленд. Прошу прощения, но я, кажется, уронил свою салфетку…

Под этим предлогом Шапель откупорил пузырек, одним глотком осушил его, выпрямился и снова уселся в кресло.

Никто за ним не наблюдал — странность, которая его поразила. Ведь с самого прибытия в Роузкорт его обитатели относились к нему и Молино, словно к каким-нибудь диковинкам, и то, что впечатление новизны постепенно сходило на нет, давало ему столь желанную передышку, а заодно и возможность понаблюдать за окружающими.

Прюденс сидела за столом в третьем кресле по правую сторону от него. Ее густые, пышные волосы были уложены в изящный завиток, открывавший его одобрительному взору скульптурные линии лица. Мягкое освещение и платье фиалкового цвета придавали ее щекам нежно-розовый оттенок, а карим глазам — яркий блеск. Конечно, за столь долгую жизнь Шапель должен был встречать и более прекрасных женщин, но, право же, не мог припомнить, когда именно.

— Мистер Шапель? — вступил в разговор отец Прю.

Проклятие! Очевидно, он собирался выговорить своему гостю за то, что тот уставился на его дочь, словно пес на жирную косточку.

— Да, сэр?

Томас Райленд сделал гримасу:

— Пожалуйста,

зовите меня по имени. «Сэр» напоминает мне директора в моей старой школе, которого я терпеть не мог.

Шапель улыбнулся, что в последние дни случалось довольно часто:

— Что ж, вполне справедливо — но только если вы будете звать меня просто Шапель.

— Я как раз собиралась спросить вас об этом, мистер Шапель. — Прю поднесла бокал вина к чуть подкрашенным губам.

Его брови изогнулись.

— О моем имени?

Она вытерла губы салфеткой.

— Да. Простите мне мою дерзость, но почему вас зовут просто «Шапель»?

Все взгляды снова оказались прикованы к нему, словно каждый из присутствовавших хотел задать ему тот же самый вопрос — все, кроме, разумеется, Молино.

— Сочту за честь удовлетворить ваше любопытство, мисс Райленд. Я был подкидышем, найденным на ступеньках часовни, и получил имя от святых отцов, которые взяли на себя заботу обо мне. — Все это не было ложью. Он лишь не стал упоминать, что был тогда уже взрослым мужчиной и с тех пор прошли целые века.

На лицах Кэролайн и Матильды отразились сочувствие и некоторая неловкость — без сомнения, они приняли его за незаконнорожденного ребенка, брошенного за ненадобностью. Однако это все же было предпочтительнее горькой правды, поэтому оставалось лишь терпеть их жалость.

Прюденс же только улыбнулась и перевела все внимание на Молино.

— И вы были одним из тех, кто его растил, святой отец?

В другое время и в другом месте этот вопрос наверняка вызвал бы смех. Если кто-то из них и наблюдал за тем, как рос другой, то это Шапель за Молино, а не наоборот.

— Да. — Священник с улыбкой взглянул на Шапеля, в его глазах блеснул лукавый огонек. — Но я несу ответственность исключительно за его добродетели, мисс Райленд.

И снова озорной взгляд карих глаз переметнулся на Шапеля.

— Ах вот как? Стало быть, у вас есть и пороки, мистер Шапель? Без сомнения, отец Молино никогда не стал бы вводить нас в заблуждение на этот счет.

Шапель отпил вина.

— Святой отец охотно ввел бы вас в заблуждение, если бы его излишняя откровенность могла поставить меня в неловкое положение, мисс Райленд, — впрочем, разве не сделал бы любой из нас то же самое для родного человека?

Все четыре сестры Райленд дружно рассмеялись и принялись вспоминать подобные истории друг о друге — что, к счастью, снова отвлекло их внимание от Шапеля. Он не привык к столь пристальным взглядам, и при ближайшем рассмотрении его усилия казаться человеком могли пойти прахом.

За десертом Томас Райленд предложил Шапелю и отцу Молино свободно пользоваться его обширной библиотекой для любых личных и профессиональных нужд. Шапель не стал говорить, что Прюденс уже дала ему немало книг для тщательного изучения. Едва ли джентльмен мог объявить при всех за обедом, что незамужняя дама поднялась одна к нему в комнату.