Будь моим парнем на лето, или стань моей девушкой навсегда
Шрифт:
— Что-то интересное увидела?
Наступает на меня, а я недолго, но отступаю. Прижимаюсь к стене спиной и пикнуть не успеваю от того, как молниеносно его руки оказываются на плитке по обе стороны от моей головы. Сердце превращается в чертова опоссума. Перестает стучать, чтобы спасти свою хозяйку.
— Ничего не увидела.
— Жаль, а я вот разглядел.
Ярослав наклоняется и оказывается настолько близко, что я чувствую его дыхание на своей щеке. Надо бы толкнуть его, только меня словно подменили. Смотрю на него не моргая и замечаю, как красивые глаза меняют
Гипноз не иначе. Как можно объяснить такую реакцию на близость парня?
Дрожащие ноги и вовсе превращаются в желе, и хорошо, что за мной стена, а то давно свалилась бы к его ногам.
Я бы и дальше не сводила с Войского глаз, если бы не его действия. Яр приблизил свое лицо к моему и смерил таким взглядом, что ребра сдавило от новых ощущений. Еще раз меня внимательно осмотрел прежде, чем прикоснуться губами к уголку моих губ.
Вздрагиваю от жара, полоснувшего по коже, когда этот нахал начинает распускать свой язык. Слизывает мороженое практически с моих губ и скалится, пока мои глаза увеличиваются от удивления и чувств, которые накрыли с головой.
— Что ты творишь?! — Толкаю его дрожащими руками в плечи, и парень отшатывается, не ожидая от меня такой реакции. — Совсем из ума выжил?!
— Вкусно. — Как ни в чем не бывало пожимает плечами и запихивает руки в карманы джинсов, наблюдая, как я лихорадочно от него отдаляюсь, возвращаясь к раковине. — Кого из себя строишь, Лесенька?
Открываю кран и быстро смываю с лица мороженое. Благо косметикой я не пользуюсь, если не считать туши для ресниц, но сегодня и ее нет, поэтому водой пользуюсь в полном объеме. Она немного помогает охладить щеки, которые так сильно горели, что кожа могла бы превратиться в пепел.
— По себе людей не судят. — Фыркаю в ответ, но продолжаю ловить себя на том, что тело превратилось в натянутую струну.
А все из-за того, что в помещении вместе со мной находился Войский, и не просто находился! Еще нагло нарушал личное пространство и… пытался поцеловать. Облизал так словно десерт во мне увидел! Уголок губ, по которому прошелся кончик его языка, покалывало и жгло, будто от укуса насекомого. Только в отражении я этого не увидела. Красные щеки и горящие глаза. Больше ничего!
— Опыта нет? — Нагло улыбается и поднимает брови вверх.
Вот дьявол во плоти! Угораздило же мне так вляпаться…
— Не твое дело.
Теперь я начинаю злиться и хочу уйти из уборной, но Яр не дает этого сделать. Быстро встает перед дверью, и как бы мне не хотелось оказаться за пределами маленькой комнаты, шансов на это не остается, если только сдвинуть камень, стоящий на пути.
— Отойди, пожалуйста. Мне нужно вернуться на рабочее место. — Складываю руки на груди и стараюсь не смотреть ему в глаза.
Фокусирую взгляд на двери поверх его плеча. Жаль, что память не вовремя вырисовывает рельеф тела передо мной, и приходится сглотнуть. Громко. Он слышит.
— Отойду, Лесенька, когда ответишь на мой вопрос.
— Я не буду на него отвечать. Не обязана. Извини, что испортила тебе футболку, не хотела, но сейчас мне
Предпринимаю попытку пройти, только Ярослав перехватывает мою руку, тем самым задерживая. Он уже не улыбается, а разглядывает меня с интересом. Так обычно смотрят на зверюшек в зоомагазине. На хомяков, бегающих в колесе, например. Выдергиваю запястье из его пальцев и делаю шаг назад. Теперь смущение и стыд отходят на второй план. Их заменяет негодование. Злюсь на него. Уверенность в том, что покоя на ближайшие три месяца не будет, растет в геометрической прогрессии. И мне это не нравится. Я не привыкла к повышенному вниманию, а он его обеспечивал уже второй день.
— Значит, похвастать нечем, да?
— Отойди, Войский.
— Иначе что?
— Иначе я закричу, что меня насилуют, и поверь, ты будешь в проигрыше.
Улыбается. Уверен, что все ему сойдет с рук, но от двери все-таки отходит. Я тут же хватаюсь за ручку и распахиваю ее.
— Еще увидимся, Лесенька. — Говорит уже мне в спину, только я лечу пулей в сторону кухни, чтобы успокоиться и не выдать перед девчонками своего состояния.
Глава 6. Подслушивать плохо, мелкая
Ярослав
Щурюсь, глядя в окно. Слова тела справа пролетают мимо ушей. Концентрации на диалоге ноль. Нахожусь в прострации.
Виной тому вчерашний вечер.
И ночь.
Особенно ночь.
От воспоминаний усмехаюсь. Было весело.
И горячо.
— Ярослав?
Передо мной на стол ложатся кисти Веры. Женщины, которая временно исполняет обязанности матери.
Тонкие пальцы.
Костлявые.
Некрасивые.
Кривлюсь от этого зрелища, ни капли не стесняясь того, что она сейчас на меня смотрит во все свои коровьи глаза с наращенными ресницами.
Меры не знает.
Веки к полу отвисают от того, сколько на них посторонних волосков.
Мерзость.
— Ты совсем меня не слушаешь!
Возмущается, как живая, а я отодвигаю от себя чашку с бурдой, которую она называет английским завтраком. Бедняжка пытается строить из себя воспитанную леди, которая соответствует статусу моего отца, но только не получается у нее, как ни крути.
То, что находится в чашке, похоже на кашу с молоком, и не разберешь, какую именно. В принципе, я и не собирался пробовать.
— Английский завтрак, Вера Михайловна, который так любит мой отец, — смотрю в ее растерянные глаза, откидываясь на спинку стула, — и я, состоит из бекона, яиц и чая или крепкого кофе. Пора бы уже подключить мозги.
— Ч-ч-что?
Ее нижняя губы подрагивает. Слезы сейчас начнет из себя выдавливать.
— Кстати, если папа попросит "Full Monty", то ко всему прочему можешь добавить жареные или приготовленные на гриле помидоры, — смотрю на кухонный гарнитур за ее спиной, — где-то там был, мамин, — уточняю невзначай, — еще жареные грибы и хлеб. Нет хлеба?