Будь мужчиной, малыш
Шрифт:
Что на этот счёт говорит закон? Чтобы знать, надо быть умным как дядя. Я лишь чувствую, что дело здесь нечисто. Наверняка Макдауэл умеет в подобных случаях вернуть свои денежки обратно.
– Приношу соболезнования, - скрипит этот невозмутимый истукан.
– Обещаю, мистер Велич, сделать всё возможное для вашей невесты.
Быть может, Макдауэл не врёт. У меня ещё теплится такая надежда. Но как быть со мной? Ведь при любом исходе с деньгами надежды на моё собственное спасение теперь нет. Чёрт с ними, с проклятыми миллионами! Но с кончиной дяди мне неоткуда ждать помощи. Отныне я обречён.
Эвелина пытается держаться, но я
Будет, будет - обязательно будет. Я знаю, я обязательно найду решение. Нет выхода из башни Макдауэла? Но ведь существуют тысячи других дверей. Из больницы, где меня пичкают препаратами и терзают процедурами к предстоящему "переселению душ". Из кареты скорой помощи, что возит туда и обратно. Надо лишь хорошенько напрячь извилины. Если это получится, дальше будет проще: в беге мне равных нет.
Целый нескончаемый месяц я высчитывал маршрут и момент решительного спурта. Тысячи раз прокрутил в уме каждую мелочь. Светофор, удар в кадык, выбитое окно... Ищи ветра в поле. Ключ от убежища в надёжном месте, хитрые инструменты заблаговременно разложены на столе. Я снимаю электронную блокировку браслета хакерским сканером и щелкаю кусачками, разрубая пластмассу.
И - проваливаюсь в ночь.
Я один в темноте. Ничего не вижу, но слышу тиканье часов. Часы со стрелками - непозволительное чудачество в наше время. Где я? Мне хочется крикнуть - я не могу.
Открывается дверь. В светлом проёме два силуэта. Он и она. Он целует её. Что-то знакомое в обеих фигурах. Щёлкает выключатель. Мягкий свет заливает комнату. Мне хочется крикнуть ещё громче... Я по-прежнему не могу.
Он смотрит в мою сторону и слегка меняется в лице. Осторожно освобождается из девичьих объятий. Шаловливо хлопает её пониже спины и нежно выпроваживает за дверь.
– Извини, - говорит виновато, - совсем забыл отправить важную почту. Распорядись пока об ужине, дорогая, я скоро к тебе присоединюсь.
Он подходит крадучись, будто боится меня спугнуть. Но я не смогу убежать, даже если сильно того пожелаю.
– Как дела, малыш? Я чувствую, ты уже здесь, с нами. Я должен был, наверное, не экономить на средствах коммуникации для тебя. Видеть и слышать - не слишком-то и много. Ты ведь смог бы поприветствовать своего дядюшку. Ты, кстати, уже узнал меня? Правда ведь, я теперь выгляжу даже лучше тебя прежнего?
Вот видишь, малыш. Как оно бывает. Я, наверное, стал слишком сентиментальным. В последний момент мне захотелось оставить тебя в живых. Не благодари, не надо. И извини, я исправлю свою оплошность. Ты будешь делиться мыслями. Хотя тебе и так уже повезло больше, чем Макдауэлу, согласись? Со временем, быть может, я даже подберу тебе новое тело. Не обещаю скоро, это не очень-то просто. Я, к примеру, своего ждал мучительно долгие годы.
Впрочем, я ещё подумаю, нужно ли тебе тело. Ты теперь смотришься круто.
Он снимает со стены зеркало и подносит ближе. Я узнаю в отражении свой мяч с автографами всей нашей сборной. На дядю мяч смотрит двумя круглыми дырками, а нижней третью погружается в чемпионский кубок. Очевидно, в кубке помещается нечто, удерживающее мой мозг в этой жизни.
– Ты хочешь знать, почему? Ну, хотя бы потому, что я не твой дядя. У меня, малыш, вообще нет родственников. Что? Да, ты прав: это мало что объясняет.
Я - владелец большой медицинской корпорации. "Анатомический Дизайн": мы короли на рынке трансплантологии и пластической хирургии. Я боялся, что ты заподозришь неладное, когда сдуру отправил тебе посылку в фирменной коробке. Наш логотип постоянно мелькает в рекламе, но ты, к счастью, не интересуешься рекламой. Это, пожалуй, было единственным моим проколом.
Извини, я рассказывал байки про себя, чтобы ты ни о чём не догадался. Твой настоящий дядька был тот ещё фрукт. Хотя мелковат масштабом. Я мазан с ним одним миром, но я всю жизнь играл по-крупному. Бог судья, в том почти нет моей вины, что ему и его брату, твоему отцу, приспичило скоропостижно скончаться. Чтобы со временем завладеть твоим телом, которое я заприметил очень давно, они не были мне большой помехой. Но так случилось. Я воспользовался случаем и изменил свою внешность. С тех пор я жил двумя жизнями: своей, преуспевающего бизнесмена, и твоего дяди - мелкого прохвоста. Ни ты, ни отец с дядей особо не общались, так что вряд ли я рисковал, что подлог будет вами замечен. Сложнее с тех пор, наоборот, стало ворочать делами клиники. Меня там знали, как совершенно другого человека. Пришлось придумывать трюки с переодеванием и дистанционной связью. В конце концов владелец - не управляющий, которого обязаны знать как облупленного. Теперь всё позади: я продал медицинский бизнес.
Почему я прицепился к тебе? Это ты и сам знаешь: наша группа крови встречается один раз на сто тысяч. Совпадение, только совпадение. Я не торопил события, моё тело пока меня вполне устраивало, хотя я, конечно, много старше твоего настоящего дяди. Ты, малыш, был моим неприкосновенным запасом.
Когда ещё одним случайным ветром в клинику занесло Макдауэла, я понял: бог не станет дарить мне такой шанс дважды. Одним махом завладеть молодым телом и несметными богатствами - посуди сам, возможно ли отказаться от этакой удачи?
И я неплохо справился с задачей, ты не находишь? Инсценировать собственное убийство - с моими-то возможностями в медицине - пара пустяков. Я не мог оставаться собой - мне надо было становиться копией Макдауэла, а это требовало достаточно времени. Я допускал, что ты не захочешь погибать просто так, и попытаешься сбежать от Макдауэла самостоятельно. Я намеренно подсунул тебе скрытое убежище. Не хотел, чтоб ты импровизировал. Кто знает, сколько непредвиденного ты мог натворить сгоряча. А так я выложил тебя Макдауэлу на блюдечке. Ведь там он тебя и нашёл - я не ошибаюсь?
Самым узким местом в моих расчётах было - как подменить настоящего Макдауэла на себя. По понятным причинам я не имел возможности руководить этой операцией. Под наркозом любой из нас не очень-то свободен в своих действиях. Здесь мы с Макдауэлом были на равных. Он, как и я, мог надеяться только на верность своих людей. Такая драма! Эх, жаль, малыш, мы с тобой не режиссёры модного кино.
Мой сообщник оказался проворнее. Хирург он от бога, и другом тоже оказался настоящим. Это редкость в наше время. У него ведь тоже был выбор, поверь. При всех соблазнах он предпочёл меня. В благодарность за его верность я убил его быстро, он даже не успел ничего осознать. Свинство, я понимаю. Но, бывает, со временем друзья превращаются в шантажистов. А я не могу рисковать бесконечно.