Будь покорной, малышка
Шрифт:
— Да, леди.
Темнота больше не пугала. Темнота дарила особые ощущения. Он пытался догадаться, что Марина достала из сумки, по звукам, но тщетно. Задранная кверху задница добавляла острых ощущений.
Анус смазали прохладным лубрикантом. Егор ощутил внутри палец и невольно вильнул задом.
— Тише, малыш. Придется потерпеть, сегодня меня интересует твоя дырочка. Ты же не девственник, верно?
— Н-нет… леди…
Егор занимался анальным сексом, однако каждый раз смущался и краснел, как девица. Это унижение
Марина поиграла с тугим колечком, растягивая его, а потом ловко вставила пробку и взяла в руки флоггер. Егор узнал его по поглаживаниям и легким возбуждающим шлепкам. На этот раз она не стягивала член кольцом, но ему все же досталось несколько чувствительных ударов, заставивших Егора шипеть и ерзать.
— Кончать нельзя, малыш, — предупредила леди, вынимая пробку.
Всего лишь затем, чтобы вставить на ее место дилдо. То самое, бугристое… Егор застонал, ощущая, как оно продвигается глубже и глубже.
— Дыши, малыш.
Леди встала сбоку, поглаживая член. Егор вцепился зубами в запястье. Не кончать?! А она только начала…
Он быстро перестал соображать, что происходит. Возбуждение нарастало, Марина ласкала член и трахала в зад. Крышу сносило напрочь. В голове стучало: «Не кончать». Член распирало, тело била крупная дрожь.
— А-а-а! — взвился он, когда в задницу «въехало» что-то обжигающе ледяное.
— Соседей разбудишь! — шлепнула его Марина. — Терпи.
Он терпел и эту пытку. Каждое движение — как удар током. Каждое прикосновение — испытание на прочность.
— Леди, пожалуйста, — взмолился он, наконец. — Я больше не могу терпеть, умоляю, леди!
— Умоляешь о чем? — уточнила Марина.
«Садюга! Ведь прекрасно понима-а-а…»
— Леди, пожалуйста, разрешите мне кончить, — протараторил он нужные слова.
— Да, малыш, можно.
Столик выдержал, даже когда он рухнул на него, обессилев от оргазма. Раньше делали крепкую мебель.
— Я обозвал тебя садюгой. Мысленно, — признался Егор значительно позже, когда они пили чай на кухне, восстанавливая силы.
— Завтра навещу маму в больнице, и поедем на дачу, — спокойно ответила Марина. — Там крапива растет. Давно хочу отхлестать твою попу крапивой. Вот и повод есть.
— Не-е-ет… — восхищенно протянул Егор. — Ты этого не сделаешь.
— Спорим?
Спорить он не стал. Вспомнил, что рядом с дачей лес, а в лесу полно березок. Изобретательности леди можно только позавидовать.
Марина не обманула, угостила его крапивой, как и обещала. Правда, не сильно. Загнала в баньку, заставила спустить штаны и хлопнула раза три по ягодицам. А потом они чуть не грохнулись с лавки, неистово целуясь.
В воскресенье Егор уехал в Москву. Работа и вечера на телефоне… Иногда он звонил и днем, чтобы услышать голос Марины. Иногда она звонила сама, кажется, за тем же самым.
— Малы-ы-ыш…
— М-м-м?
— Я
— Скоро увидимся, моя леди.
В пятницу он подстригся, а в субботу поехал за Мариной, нервничая, как первоклассник перед первым сентября. С его умением устраивать сюрпризы…
— Мариш, у меня в машине арбуз и… еще кое-что. Помоги принести? — попросил он, поздоровавшись с родителями и обняв Марину.
Наверное, это прозвучало фальшиво, потому что, едва спустившись во двор, леди мрачно спросила:
— Что случилось?
— Ничего. Просто хочу поговорить с тобой. Пять минут. Можно?
— Ты меня испугал, — пожаловалась она. — Конечно, говори.
Они сели в машину.
— Можешь ругаться, если пожелаешь, — без предисловий начал Егор, — но я купил твоим родителям путевку в санаторий на море. Маме нужно долечить легкие, я узнавал. На следующих выходных концерт «Би-2», мы летим в Сочи на день. Потом родители — в санаторий, а мы с тобой к вам на дачу, караулить огород. Я взял отпуск, чтобы провести его с тобой. И Пончика заберем.
Тишина. Марина смотрит на него круглыми глазами. Вот бы угадать, о чем она думает? А ну как скажет сейчас: «Вон из моей жизни вместе со своими подарками!» И что ему тогда делать? Тут даже целование ног не поможет. Не вымолить прощения.
— И о Пончике… подумал… — произнесла она тихо, едва шевеля губами.
— Ему будет скучно без тебя. Он и так… скучает. Марина, я…
— Спасибо.
Не сердится? Но почему она… плачет? Он все же обидел леди…
— Марина, я не…
— Спасибо, Егор, — снова перебила она его. — Я искренне благодарю.
— Но?
Как же хочется вытереть эти слезы и зацеловать эти губы…
— Нет никакого «но». Я… Знаешь, я думала… Я никогда не принимаю таких подарков. Я думала, что рассержусь. Однако это не так. Мне очень приятно, что ты сделал это для меня. Вернее, даже не для меня… Это… — Она взяла его за руку. — Егор, спасибо.
Он понял, что она хотела сказать. Марину тронула забота о ее родителях. Он не повез на курорт ее, он просто хочет быть рядом — неважно, где, хоть на огороде, пропалывая сорняки. И она это поняла и оценила. Поэтому и не сердится.
— Тебе идет стрижка, малыш.
— Мариша, я люблю тебя, — произнес он, накрывая ее губы поцелуем.
43
Первые дни после больницы были самыми тяжелыми.
Навещая Киру в палате, Илья заставал ее если не веселой, то хотя бы спокойной и умиротворенной. Она улыбалась ему, охотно болтала, с удовольствием сидела у него на коленях, прижимаясь теплым боком. Когда он привез Киру домой, стало понятно — она собирала все свои силы, чтобы радоваться его визитам. В ее чувствах не было фальши, просто она с трудом отпускала прошлое.