Будь со мной

Хэган Патриция

С трудом выговаривая отдельные слова, Нед Харкер спросил у сына, кто эта девушка. Норман ответил. Сердце Аманды сжалось при виде слез, выступивших на глазах старика. Она видела, как он дрожал, уходя, пока не скрылся совсем в темноте коридора.

– Ты не должен быть с ним так суров, - с упреком обратилась Аманда к Норману.
– Конечно, он напугал меня там, в лесу, но это был всего лишь испуг, и ничего больше. Норман, ведь он плачет…

– Теперь ты будешь считать меня жестоким и бессердечным, - улыбнулся ей Норман.
– Прости, я заслужил этот упрек, Аманда. Ему, конечно, не место в этом доме, но я знаю, что он и месяца не протянет, если

положить его в больницу или отвезти в приют. Поэтому я и держу его здесь и сам остаюсь с ним, вместо того чтобы пытаться устроить свою собственную жизнь где-нибудь в другом месте. Мне нелегко, но ведь он мой отец, и я понимаю всю его боль и страдания лучше, чем кто-либо другой. К тому же теперь я знаю, как с ним обращаться.

Аманда почувствовала раскаяние. Она узнала Нормана с другой стороны, узнала, как предан он своему отцу. Возможно, именно эта преданность и определяла всю его жизнь. Он оставался здесь, в старом и ветхом доме, только из-за своего отца, зная, что тому не выжить в незнакомом, чужом для него внешнем мире, начинающемся сразу за стенами его обители.

– Мне кажется, я стала лучше тебя понимать, - сказала Аманда после нескольких мгновений тишины, во время которых она пристально смотрела на Нормана. Внезапно они в одно и то же мгновение потянулись друг к другу, обнимаясь. Их губы встретились.

– Любовь рождает понимание, - прошептал Норман, отпуская наконец Аманду.
– А понимание - очень важная деталь в отношениях между мужчиной и женщиной. И это только начало.

Он замолчал и глубоко вздохнул, проводя кончиками пальцев по щеке Аманды.

Глава 10

К вечеру стало окончательно ясно, что идти сама Аманда не сможет - боль в ноге была довольно сильной.

– Я боюсь везти тебя домой на своем стареньком джипе, - сказал ей Норман.
– Если тебя растрясет по дороге, нога разболится еще больше. Может, стоит позвонить твоим соседкам, чтобы они приехали и забрали тебя?

Аманда согласилась - это и впрямь было лучшим решением проблемы. Весь вечер она наслаждалась обществом Нормана. Они много говорили и много молчали. Но их молчание не имело ничего общего со скукой. Аманде казалось, что она могла бы часами сидеть и просто смотреть Норману в глаза - преданные, страстные, искренние глаза. Однако она устала, и ей хотелось спать - просто надеть пижаму, лечь и расслабиться. Она дала Норману свой телефонный номер.

Он ушел, но вскоре вернулся. Дина и Ева обещали быть через полчаса.

– Мне так хотелось потанцевать с тобой сегодня вечером, Мэнди, - сокрушенно сказал он ей, - но тебе сейчас нельзя двигаться. А мне, я чувствую, нужно будет поработать над книгой сегодня ночью.

– Ночью?
– удивилась Аманда.

Норман кивнул:

– Я, должно быть, сяду за работу, как только уложу отца. Наверное, просижу до рассвета. А едва взойдет солнце, вся исписанная за ночь бумага полетит прямо в корзину для мусора.
– Он улыбнулся.

– Тогда зачем вообще работать?
– с удивлением спросила его Аманда.
– Зачем работать, если ты не уверен в том, что делаешь?

Он покачал головой:

– Видишь ли, я пишу о том, чего и сам толком не понимаю. Я хочу написать большую книгу о своей жизни, о родителях и их отношениях. Мне приходится все время гадать, что же все-таки могло между ними произойти. И все, что приходит мне в голову, кажется недостаточно убедительным и правдоподобным. Если бы я только знал правду…

– А ты никогда не пробовал

поговорить с отцом?
– спросила Аманда, с сочувствием глядя на Нормана и кладя ему руку на плечо.
– Может, он и вспомнил бы прошлое и смог бы все тебе рассказать?

Норман покачал головой:

– Спрашивал, и не раз. Сначала он что-то бормотал и пытался сказать, но потом, по-видимому, вспоминал что-то очень мучительное и тогда начинал плакать и звать по имени мою мать. Нет, лучше не мучить его расспросами.

Аманда вздохнула:

– А ты сам, Норман? Сам-то ты что-нибудь помнишь? Сколько тебе тогда было лет? Семь? Восемь?

– Шесть. Боюсь, что сам я могу вспомнить лишь очень немногое. Не помню, чтобы какая-то ночь показалась мне тогда особенной, отличной от всех остальных. А потом я вдруг понял, что мама от нас ушла и больше не придет. Тогда к нам стало вдруг приходить очень много родственников. И еще полиция… На мои расспросы никто не отвечал.
– Норман покачал головой, словно воспоминания причиняли ему боль.
– Я был тогда слишком маленьким, чтобы что-то понимать. Тетя Милдред и дядя Бэррет приехали и стали с нами жить, ухаживать за отцом. В то время его рассудок был еще не столь помрачен, как сейчас, и он отказался куда-либо уезжать из этих мест. Тетя умерла, когда мне было двенадцать лет, а дядя - когда только-только исполнилось пятнадцать. Тогда я был уже достаточно взрослым, чтобы самому решить, что мы с отцом никуда отсюда не уедем. Так с тех пор и живем с постоянно сменяющими одна другую экономками и домработницами. Очевидно, какие-то чувства отца передались и мне. Я чувствую внутреннюю потребность, необходимость для себя оставаться здесь, по крайней мере до тех пор, пока не найду ответа на мучающие меня вопросы.

Норман сварил кофе, и когда Дина и Ева приехали, Аманда сидела на софе, положив больную ногу на высокий стул рядом. Она размышляла о только что услышанном от Нормана. Он ей очень нравился. Она чувствовала, что, если увезти его подальше от затхлой атмосферы этого старого дома, он станет совсем другим - страстным, живым и энергичным. Но он был привязан к отцу.

Но только ли сыновний долг держал его здесь? Она посмотрела на портрет Джулии Харкер, печально улыбающейся ей. Может, Норман остается здесь и из-за собственных сомнений и страхов? Может, он до сих пор так ограничивал свои контакты с внешним миром потому, что чувствовал вину за преступление, совершенное отцом? А разве возможно счастье, когда твою жизнь опутывает паутина прошлого?

Мысли ее были прерваны стуком в дверь. Норман улыбнулся и пошел открывать. Уже через несколько секунд она услышала голоса своих соседок. Норман пытался объяснить им в нескольких словах, что произошло, уверяя, что переломов у Аманды нет и вообще беспокоиться не о чем.

Зайдя в гостиную, Дина со свойственной ей прямолинейностью и резкостью спросила Аманду:

– О Господи, что ты можешь делать в этом жутком, старом домище? И как это ты ухитрилась подвернуть ногу? От злых духов убегала, что ли?

Ева, вошедшая за Диной, тоже чувствовала себя явно не в своей тарелке. Однако она искренне улыбнулась и сказала:

– А у тебя неплохой дом, Норман. Я хотела бы приехать сюда как-нибудь днем и побродить вокруг. Уверена, здесь поблизости есть чудесные места.

В ответ Норман тепло улыбнулся:

– Что ж, мы можем как-нибудь договориться. Мне бы очень хотелось, чтобы вы втроем приехали сюда на уик-энд. Мы можем покататься на парусной лодке или просто погулять, побродить вокруг.