Будь здоров 2
Шрифт:
Оба начальника по два раза просмотрели мой кристалл, выданный секретарем, похмыкали и согласно покивали друг другу головами, как две сороки, поделившие, наконец, пару блестящих сережек к обоюдному удовольствию. Наш КРЫС при этом выглядел именинником. Мне казалось, что он вообще не способен улыбаться, а уж так счастливо…
— Молодой человек, оказывается, мы с вами прощаемся. Очень надеюсь, что навсегда. Ради такого случая мы оформим вам диплом в рекордные сроки. Буквально в пять минут… Э-э-э… через сорок минут подходите в приемную ректора. Все будет готово.
Уточнив в ректорате, где сейчас проходят занятия своего четвертого курса, быстро направился туда. Как раз сейчас лекцию читал дедушка Лил, а раз все, кому интересно мое воскрешение, собрались вместе, то есть смысл не дожидаться перерыва в занятиях. Я нахально постучал в дверь и
— Да это же ж ФИЛИН!! — рев Сена, чуть не вынес меня обратно за дверь. — Живой же ж, демон его полюби! Я ж знал! Я точно ж знал, что он же ж… А-а, чего ж там!..
Он ринулся ко мне и сдавил в объятиях. Я не удержался на ногах и пятясь вылетел все же за дверь… Акустика у нас хорошая, студенты на занятиях — никто и ничто не мешает звуку свободно и просторно изливаться, заполняя коридоры факультета от первого этажа до последнего. Вот этот самый медвежий рев в исполнении Сена широко и разлился. Захлопали двери: кто-то выглянул посмотреть, что происходит; кто-то, наоборот, баррикадировался в страшной спешке; но равнодушных к вокальным данным Сена не осталось. Вся группа вывалила вслед за нами в коридор. Меня обнимали, целова… — только в щечку! — выбили всю пыль на моих плечах, радостно галдели и наперебой спрашивали, впрочем, одно и то же — где был? что делал? куда пропал? — и так продолжалось минут пять, пока охрипший декан не навел порядок и не загнал нас обратно в аудиторию.
Пришлось мне в очередной раз рассказывать, как заблудился в горах и оказался в Лопере. Рассказал и про испытание за пятый курс и диплом, который через несколько минут мне должны вручить в ректорате. Декан тут же засуетился и потребовал, чтобы я непременно дождался группы — ведь все хотят поприсутствовать при этом событии? — отказавшихся не было и все разбежались переодеваться в праздничные мантии. Один Сен сказал, что и в этой он достаточно красивый. Не понравилось мне что-то в его голосе. Какая-то легкая тоска и меланхолическая грусть. Однако разбираться с этим решил немного позже, а пока попросил друга сходить сегодня на представление в королевский театр и рассказать Вителлине, что я жив-здоров и прошу меня извинить за то, что не смог приехать поговорить лично.
— Мне? В театр?! В ложу самой примы?! — восхитился Сен.
— Именно, дружище! В театр и в ложу самой примы, — улыбнулся я. — Только давай вместе заедем в театр, я два билета для тебя возьму, — на том и договорились.
КРЫС не подвел. Ровно через сорок минут нас, меня и всю группу во главе с деканом, принял ректор. Он сказал прочувствованную речь, вручил мне диплом и пожал руку. На прощание предупредил, что хоть я и с документом, но два года еще буду числиться студентом академии, проходя ординатуру при какой-нибудь больнице, дабы я не посрамил и гордо пронес… честь академии… ее добрая слава… и прочая и прочая. Я со всем сказанным согласился, кивая как сунский болванчик, и на этом, слава Богам, мероприятие закончилось. Всю группу я пригласил в свободный день отужинать у нас со Свентой.
Глава 3
Так горько и тоскливо, как сейчас, было как-то в далеком детстве, когда мне вдруг показалось, что никто меня не любит: ни мама, ни папа, ни сестры… и даже наш пес Джурк смотрит на меня косо, будто осуждает — и это не смотря на нашу с ним дружбу почти с младенчества. Как мы с ним когда-то играли. Маленький головастый щенок и трехлетний карапуз. Я катал его на своих плечах. Мы носились по комнатам с визгом и тявканьем. Потом щенок вырос — у собак это быстро — стал выше меня ростом и уже он катал меня на своей широкой спине. Беготня, визг и басовитое гавканье — горничные шарахаются — няньки ругаются — мать всех успокаивает — отец улыбается и молчит. И вот теперь — предатель. Хоть бы гавкнул в поддержку! А мне для счастья не хватало всего лишь красивого, красного петушка на палочке. Мы всей семьей гуляли тогда на ярмарке в Брасеро — я увидел этого красавца, восседавшего на ровной длинной палочке. Он был
— Ха-а-а-а-ачу петушка!! Купите мне петушка!
— Малыш. Я прошу тебя. Мы сейчас встретимся с одним дядей и тетей, с ними будет маленькая девочка — ей тоже недавно исполнилось целых пять лет, как тебе — мы совсем немножечко поговорим и я куплю тебе хоть десять петушков, а пока потерпи. Ладно, малыш?
Для меня было далеко не ладно, но мне с молоком матери передалась наша фамильная гордость — я, молча, кивнул, совсем не расплакался, но стало так горько… так обидно… все краски ярмарки моментально померкли, заезжие скоморохи не веселили, медведя было жалко, а праздничная толпа откровенно раздражала — им-то хорошо, а мне так очень плохо, никто меня не любит… и так далее. Правда, до сих пор не могу понять этого выражения — "с молоком матери". Мать-то у меня совсем не дворянского рода. Как с ее молоком ко мне могли перейти те самые качества — до сих пор никак в толк не возьму.
Девчонка, из-за которой мне не купили лакомство, оказалась вертлявой особой с пронзительно зелеными глазищами. Она зыркнула на меня ими и сморщила свой аристократический носик. Ах, так?! Воображала! Я тоже сморщился и продемонстрировал ей полнейшее свое презрение. Та, видимо, совсем не привыкла к подобному отношению и врезала мне кулачком под дых. Ах ты… тля! Я использовал свой любимый прием в драках с мальчишками — бросился ей на шею. Естественно, она не могла удержать такую массу и рухнула на землю. К моему удивлению, вместо того, чтобы, как положено приличной девочке, заплакать и позвать маму она своими острыми кулачками так замесила мои бока, что я не выдержал и вскочил на ноги. Она немедленно вскочила тоже. Вся растрепанная. Настолько похожая на дикую кошку, что я инстинктивно прикрыл глаза левой рукой от вероятного их выцарапывания. А девчонка с боевым кличем пиратов юга: "Йййех-хейиии!!" ринулась в бой. Тут я со всей дури размахнулся и ударил ее в грудь. Она упала, но не заплакала. А в меня ударила боль. Точно в грудь. Казалось, что ударили меня, и это я упал на землю. Это мне обидно и больно… Стало вдруг так жалко эту яростную девчушку… Тогда я впервые почувствовал явно, что такое откат. Да. Тот самый, который делал из меня тряпку после убийства людей, пусть и врагов. Единственным исключением было уничтожение тех подонков наемников, которые нагло перли на нас в коридоре горного замка, помахивая головой убитой ими служанки. Но тогда я избавил мир от тварей, не достойных называться людьми… Правда, мне подумалось, я ведь и нормальных людей могу для себя объявить тварями. Человек талантлив. Особенно в части объяснения самому себе насущной необходимости собственной подлости. Что, если завтра я смогу сам себя убедить, что сосед, который не поздоровался со мной должным образом — тварь? И смогу равнодушно его уничтожить, не терзаясь сомнениями? Вероятно, полезное качество для боевого мага. Но для целителя…
— Свентаниана!
— Филлиниан!
Родители тогда растащили нас, а меня еще и жестоко наказали — петушка я так и не получил. Другое дело, что наш повар в замке сделал мне втихаря десяток таких красавцев, которые мигом затмили того самого — ярмарочного — но горькие воспоминания о жестокости взрослых остались. В дополнение ко всему отец долго и нудно выговаривал мне прописные истины про то, как нехорошо благородному рыцарю драться с девочками. Но ведь она первая начала!
Вся эта философия лезла в мою голову от полной безысходности. Этой ночью истекли десятые сутки, а пирамиду из узоров Финь Ю я так и не смог сложить. Свента была на занятиях, дочка спала под присмотром нянек, кормилиц и бабушек, я был один в нашей спальне, возлежал на кровати и предавался грустным мыслям.
Вы тоже подумали, что я гений? Не мудрено — лучший способ убедить кого-либо в своей правоте — самому в это верить. Ну, как же. Книги-кристаллы за пятый курс я принял и усвоил, будучи еще на третьем — это ли не доказательство, что я самый умный? Никто на курсе не смог повторить моего подвига. Ну, и что? А кристаллы по метафизике или, к примеру, по экономике смог бы я также глотать? Сомневаюсь. Сегодня, немного зная принципы усвоения знаний — даже очень сомневаюсь. Усваиваются на "ура!", только те знания, которые сам человек готов воспринять. В противном случае может быть отторжение, которое проявляется, в том числе в виде… в общем, не зря первые два курса наставники дежурят в общежитии.