Будь здоров
Шрифт:
— Чего тебе? — глухо и как-то безжизненно спросила Свента.
— Свента, ты меня прости… я тебя обидел. Это было глупо, — с трудом заворочал я вмиг распухшим языком. — Я… я тебя… на праздник… то есть на свинину по-паскански пригласить пришёл. Сам. Персонально. Я очень хочу… чтобы ты пришла, — всё так же стенке промямлил я.
Некоторое время в комнате царила звенящая тишина. Потом кровать скрипнула и… вот ведь язва!
— Ой, а что это мы покраснели? А что это мы туфелькой деликатно шаркаем и глазками дырку в стенке просверливаем? — типично по-свентински поинтересовалась она. —
Здесь она немного ошибается. Насчёт взаимоотношения полов меня наши горничные уже года три как просветили и объяснили, что живот — это, скорее, достоинство солидного мужчины, чем недостаток. Правда, по их деревенским понятиям.
— Нет уж, теперь не поворачивайся, — предупредила Свента. — Так и стой. Я переодеваться буду. А Весану ты тоже приглашать будешь? Сам. Лично. Персонально.
— А Весану пусть Сен персонально приглашает. — Я тоже иногда пакостником бываю.
— Слушай, а ведь ты мне все плечи раздавил. Синячищи такие, что придётся в закрытом платье на праздник идти, — вздохнула Свента.
Меня опять охватило острое чувство вины.
— Ты прости меня. Я голову потерял…
— Из-за меня?
Ну когда она издеваться перестанет?
— Я как представил, что тебя кто-то обидел… В общем, не в себе был. Ты прости меня, если сможешь.
— Да простила я тебя, ещё там. Не мучайся. Всё! Я готова.
Сказать, что более восхитительного зрелища я не видел, это значит соврать. Видел. Такое же. Свенту в другом наряде.
Праздник прошёл великолепно. Гвоздь программы был съеден оголодавшими студентами подчистую. Кувшинчики с вином высушены насухо. А количество перепетых песен и рассказанных анекдотов не поддавалось никакому подсчету.
Завтра после обеда мне предстояло идти к целителю на первое занятие.
ГЛАВА 13
Я вошёл в кабинет на третьем этаже, который мне любезно указали при входе, оглянулся и шёпотом спросил:
— Простите, я разговариваю с господином Лабриано деи Метрозо? Целителем?
Время было послеобеденное, и я находился в госпитале королевы Милины в кабинете целителя, который должен был обучать меня боевой и целительской магии общего профиля. В первой половине дня ничего интересного не произошло. После бурных вчерашних событий я продрал глаза, умылся, тщательно обыскал стол и шкаф, но поиски мои были тщетны — съестного ничего не нашёл. Капитально мы погуляли. Даже дежурный бутерброд на скорую руку не из чего сварганить. Придётся идти в тошнотку и основательно дать дубиной по самому чувствительному месту моего изнежившегося вкуса. Ходить голодным прельщало ещё меньше. Сен, как обычно в этот час, загнанным лосем прямо с тренировки прорысил в туалетную комнату. Зашипел душ, и взревели медведи — это привычка у него такая, петь под душем. Я ничего, перестал обращать внимание, а слабонервные могут и в коридоре постоять. Пока он мылся, я вспомнил о требовании пройти курс самообороны и решил спросить у Сена. Вдруг он знает или слышал о таком. Когда тот оделся, причесался и уже собрался идти в академию, я задал вопрос. Сен задумался, попросил подождать и куда-то убежал.
— С чего это вдруг ты решился заняться своим телом? — подозрительно спросила она. — В каких таких тёмных углах ты собираешься встречаться с девушками, что тебе самооборона понадобилась?
Мне показалось или в её голосе и впрямь прозвучали угрожающие нотки?
— Свента, ну сама подумай. Дедушка Лил, ну, декан наш, предупредил, что учить меня будут, когда время у лекарей найдётся. А это чаще всего бывает по вечерам. Мне придётся поздно возвращаться домой. Одному. Понимаешь?
— Да, пожалуй, действительно так, — задумчиво сказала она. — А давай мы с Сеном тебя провожать будем?
— И как ты себе это представляешь? У вас отменили вечерние тренировки, а у Сена — полигонные по магии?
— А может, ты с нами будешь разминаться и тренироваться? — с энтузиазмом предложил Сен, но теперь Свента раскритиковала это предложение:
— Ты умеешь учить? Я, например, хорошо научилась фехтовать, но как свои знания, а главное, навыки передать кому-то другому, не представляю. — Она на секунду задумалась. — Хорошо. Я поспрашиваю ребят на факультете, может, кто и порекомендует хорошего наставника.
Перед первым занятием я с тем же вопросом обратился к группе, и каждый обещал поспрашивать родных и знакомых.
После обеда, как и планировалось, я направился в сторону госпиталя королевы Милины, а теперь стоял в кабинете целителя и ждал ответа. Помещение было порядком захламлено. В левом от входа углу лежали новенькие дамские сумочки, сумки и дорожные мешки. В правом стояли сундуки, коробки и было навалено разнообразное оружие, мечи, шлемы, кольчуги и прочее. На отдельном столике в беспорядке расположились шкатулки и шкатулочки разных форм и размеров, а на большом блюде там же, на столе, горкой рассыпались всевозможные ювелирные изделия, кулоны, перстни, ожерелья, а также ограненные драгоценные и полудрагоценные камни. Все вещи, как я заметил, были очень качественные, сделаны хорошими мастерами из лучших материалов.
Целитель оказался мужчиной небольшого роста, весь из себя кругленький, пухленький и будто чуть-чуть приплюснутый, как сдобная булочка. Так и казалось, что стоит его немного сдавить, и он пыхнет на тебя запахом ванили и корицы, а потом, вкусно вздохнув, медленно вернётся к прежней форме. Черты его круглого лица были мелкие, однако же вполне соразмерные. Волосы и брови, когда-то тёмные, сейчас выглядели словно припудренными серебристой пылью.
Он не спешил мне ответить. Внимательно осмотрел снизу вверх и сверху вниз, на несколько секунд отрешился от происходящего и наконец произнёс приятным тенорком:
— Милейший, горло у вас в порядке, я проверил. Почему же шёпотом? Или в следопытов не наигрались и сейчас в дозоре? — с любопытством спросил он. — Полагаю, милейший, вы и есть тот Филлиниан, о котором меня предупредили.
— Да. Я Филлиниан, и меня направили к вам. Но…
— Что? — поднял он свои бровки, бровями эти тонкие полудужья назвать было сложно: густотой и пушистостью не дотягивали.
— А как же секретность? Государственная тайна? Меня предупреждали…