Будда слушает
Шрифт:
Ты ведь понимаешь, что никогда не напишешь толковой книги?
Они даже не потрудились объяснить, почему отвергли рукопись. Потому что текст безнадежно плох? Или портфель издательства заполнен под завязку и они просто не принимают новые работы? Или им не подошел жанр? А может быть, рукопись даже не дошла до редактора и была автоматически отсеяна секретарем?
Вечернее солнце нырнуло за горизонт, и почти сразу же по улочке, куда выходило окно ее гостиной, поползли прозрачные тени. Зажглись фонари, и в считаные минуты Милуоки окутали сумерки.
Еще
Да, ей нравится писать. Но голова на плечах у нее имеется, чтобы адекватно оценивать свое мастерство в сфере, которой она никогда не училась. Любое устремление похвально, особенно если ты не просто стремишься, а действуешь. Но не все результаты устремлений заслуживают аплодисментов.
Мир полон дерьмовых писателей – и есть большая вероятность (очень большая), что она в их числе. Ну и что теперь, сдохнуть?
Вторя ее негодованию, запиликал мобильный.
– Я уже в баре, ты скоро? – поинтересовалась Эми, коллега, с которой они успели сдружиться. – Здесь есть очень интересные экземпляры, надень мини.
– Не знаю, – протянула Барбара, собираясь отказаться от встречи, но тут же себя одернула: а в честь чего, спрашивается? Почему она позволяет незначительным жизненным обстоятельствам портить себе настроение?
– Чего ты не знаешь? – В голосе Эми послышалась обида. – Мы договорились, что ты плюнешь на этого кретина Уорхола и попробуешь отвлечься. Уж не удумала ли ты оставить меня здесь одну со всем этим пойлом, которое я заказала?
– Нет, конечно. Буду через двадцать минут. – Барбара положила трубку.
Первые месяцы после переезда в Милуоки она с головой погрузилась в работу, во-первых, развлекаться не хотелось, во-вторых, не с кем. Это потом она познакомилась с Эми – веселой девахой, в недавнем прошлом – чемпионкой штата в пауэрлифтинге, а ныне тоже, как и Барбара – персональным тренером. Специфический внешний облик Эми (развитый торс, квадратная талия, крепкая шея) бросался в лицо лишь до тех пор, пока она не открывала рот. Собеседником Эми была превосходным – веселая, дружелюбная, – она без усилий могла разговорить даже самого мрачного типа. Этими парадоксами ее любопытная личность не исчерпывались. Она пила много, но почти не пьянела – и каждое утро на тренировке выглядела свежо.
Барбара перевела взгляд на прямоугольное, во весь рост, зеркало на стене. Она никогда не считала себя красавицей, но с фигурой ей повезло. Обтягивающая майка подчеркивала красивые плечи – рельефные ровно на столько, чтобы оставаться женственными; ноги, разве что чуть плотнее, чем ей бы хотелось, но тут уж ничего не попишешь, счастливая генетика, как выразился Стенли Уорхол.
Может, прав был отец, и ее предназначение – спорт? Ей бы наслаждаться тем, о чем многие мечтают – здоровьем, силой, красивой фигурой, – а она копается в своем богатом душевном мире, который никому не интересен.
Клиенты к ней в очередь стоят, надеясь натренировать
– Смешно, – вслух подтвердила Барбара. – Поэтому сегодня ты снимешь симпатичного парня и позволишь сделать с собой что-нибудь неприличное для разнообразия.
Она открыла гардеробный шкаф, прикидывая, что надеть в бар.
– Выгуляй чертову суку!
– Это ты чертова сука, а Майла – умнейшее существо!
– Тогда выгуляй это умнейшее существо, пока оно не зассало всю прихожую, пока ее тупорылый хозяин чешет яйца на диване вместо того, чтобы поднять свою задницу и выйти на улицу!
– Вот стерва, – выплюнул Билли Рид, с сожалением отбросив пульт от телевизора и с трудом поднимая свое грузное тело с продавленного под его весом дивана. – Скулишь похлеще Майлы!
– Чего? – донеслось из кухни грозное.
– Да ничего, – пошел на попятный Билли. Он давно научился угадывать в голосе жены признаки надвигающегося скандала и умел вовремя заткнуться. В целом, конечно, она права: собака не виновата в его депрессии. Завел животное – будь добр ухаживай за ним, какими бы хреновыми ни были твои жизненные обстоятельства.
– Пошли, Майла. – Билли Рид взял поводок и направился к входной двери. Здоровенный шнауцер кинулся к хозяину, подпрыгивая от нетерпения. – Ладно тебе, ладно, – погладил он ее между ушей, расплывшись в улыбке.
– Пакет не забудь! – услышал он, уже переступив порог. – Опять соседи будут жаловаться, что ты дерьмо не убираешь!
– Да заткнись ты уже! – огрызнулся Билли Рид и нарочито громко хлопнул дверью. Вот ведь назойливая стерва. Хоть какую-то деликатность проявляла бы, не каждый день тебя выпинывают с работы, как паршивую шавку. Могла бы войти в положение, как нормальные бабы делают. Поддерживают там, одобряющие слова говорят.
«Я тебя, дармоеда, уже полгода кормлю, на своем горбу тащу весь дом, – наверняка бы ответила жена. – Ты бы хоть на одно собеседование сходил вместо того, чтобы целый день на диване лежать да заливать в себя литры пива!»
Да, апатия затянулась, но на собеседования он не ходил, потому что никто не предлагал ему нормальных условий. А на дерьмовые он не соглашался. Да куда ей понять!
С этими мыслями Билли Рид миновал соседский дом, на лужайке которого Майла обычно справляла нужду, и двинулся дальше:
– Давай до парка дойдем! – объяснил он собаке. Та послушно побежала вперед.
Парком эта рощица называлась условно. Обустройством и поддержкой территории никто не занимался, лавочки отсутствовали, заросли тянулись по обеим сторонам дороги. Утром и днем среди деревьев иногда мелькали силуэты любителей бега трусцой, а вечером и ночью иногда собирались компании молодежи, пили, курили. Правда, в последнее время реже, полиция стала регулярно патрулировать эту территорию. Уроды, лучше бы настоящих преступников ловили, гребаных политиков, например, из-за которых разваливается экономика и заслуженных работников увольняют без пособий, мать их так!